«Кино» с самого начала, но тридцать лет спустя

Судя по тому, как резво начал гулять по моей френдленте постик члена ЛРК Рыбина, пора всё же написать рецензию на прочитанную летом его книгу о «Кино». Как говорится, с лечением лучше не тянуть. А то товарищи чуть ли не  единомышленника стали обнаруживать в этом господине, ощущая и авторитетность, и даже флёр покаяния…

Предлагаю сразу же прочесть, собственно, постик. А потом уже соотносить его с книгой, поскольку книга (хоть и мала размерами) заслуживает большего внимания.

***

В юности я был антисоветчиком. Таким, в общем, ярым. И большинство моих товарищей — тоже. Кто-то декларировал это, кто-то — нет, но по умолчанию мы все были «против». Мы смеялись над Брежневым, ругали «совок», считали, что условный «Запад» — это единственная территория, на которой можно жить нормальному человеку. Я, мой товарищ Витя Цой, Панкер, Пиночет, Свин — Андрей Панов, сын известного артиста балета Валерия Панова, эмигрировавшего в Израиль…

Мы были одной веселой теплой компанией, которую сейчас бы назвали «оппозицией». Мы презирали всё советское и слушали Sex Pistols. Тогда мы не знали, что Джонни Роттен хотел эмигрировать из Англии в ГДР, но его не взяли, убоявшись слишком, по меркам восточных немцев, экстремального облика и невнятной репутации. Не знали, что Роттен, лидер лучшей в мире панк-группы Sex Pistols, — совершеннейший социалист, искренне ненавидящий капиталистическое общество, в котором он вырос и которое всячески высмеивал и даже оскорблял. До того, что многократно был нещадно бит — и полицией, и ребятами из британских спецслужб, и добропорядочными англичанами в пивных.

Мы многого не знали, не хотели знать (жир мой, — Д.Ч.) и не верили тому, отголоски чего до нас доносились. О том, что весь панк-рок, казавшийся нам олицетворением «западной свободы» — панк-рок тех лет, конечно, — имеет устойчивый крен в социалистическую идеологию. Что панк-рок — самое политизированное направление в рок-музыке. Мы всё это игнорировали.

Высмеивание и презрение ко всему, что происходило в СССР, не помешало, однако, лично мне окончить школу, получив очень разносторонние знания — благодаря изумительной, как я сейчас понимаю, школьной программе, во многом заимствованной из гимназических курсов дореволюционной эпохи.

Не помешало — я ведь воспринимал это как должное — отдыхать много лет подряд в пионерском лагере в Усть-Нарве и с родителями в Крыму. Не помешало бесплатно отучиться в двух институтах. Без проблем устраиваться на работу и зарабатывать по тем временам вполне приличные деньги…

Не помешал мне «социалистический режим» играть в «подпольной группе» «Кино» вместе с моими друзьями Витей Цоем и Олегом Валинским, ныне — начальником Октябрьской железной дороги, а тогда — плотным, кудрявым барабанщиком… Записываться на «подпольной студии» Андрея Тропилло, которая только в музыкальных журналах до сих пор называется «подпольной», а на самом деле являлась бесплатным кружком в Доме пионеров и школьников на Охте, в которой обучались ребята, мечтающие стать звукорежиссерами. И адрес этой студии был широко известен. Как и адрес, собственно, Дома пионеров.

Всё это не помешало мне с радостью принять 1991 год. О чем я сейчас вспоминаю без стыда, но с ужасом. Чего стыдиться собственной глупости? Ее нужно изживать. Принять, понять — и постараться больше в нее не впадать. Как-то подрасти, что ли. Пора уже.

У меня это получилось довольно поздно. К началу 2000-х.

Век живи — век учись. Мне не стыдно. Лучше поздно, чем никогда.

С Джонни Роттеном я встречался лет шесть назад, когда у Sex Pistols был последний мировой тур — воссоединение. Они играли в Санкт-Петербурге, в «Юбилейном», а потом мы с Роттеном катались на кораблике по Неве. Я, Панкер и масса наших друзей и знакомых. Говорили с Джонни — он по-прежнему социалист и по-прежнему клял Европу — а заодно и капиталистическую уже Россию.

@Алексей Рыбин

***

Не знаю, какие тут силы, какие невидимые общественные волны нами движут — «волны внимания/невнимания», может, — но я эту книгу, подаренную очень давно мне в числе чьего-то ненужного хлама (чуть ли не Винником на потлаче), взял с полки только полгода назад почему-то. Взял с намерением прочесть, если пойдут первые страницы — да, невелик объём внимания, как известно, дороговизна свободного времени, опять же, ну и прочие поправки капитализма в форматировании нашего быта влияют-с.

И знаете — пошлО! Я сразу понял, что автор имеет не только необходимый, но для прозы недостаточный статус очевидца-участника событий, а и писательскую искорку. Он увлекается письмом, вспоминанием, нюансами, объяснением обстановки, — и это тоже увлекательно. Собственно, тут и формула успеха, отличие от графомании.

Опять же, читал я книгу потому, что «Кино» всё же слушал при жизни группы, хоть и не восторгаясь как другие, но вот «чёрный альбом» купил сам, на виниле, в год смерти Цоя… Попытка по свежим следам вспомнить от и до ту историю «Кино», которую автор прожил вместе с Цоем, на мой взгляд, удалась. Хотя, немного вводила в заблуждение обложка, где на уровне авторства значилось «Рыба+Цой». Учитывая год написания — 1991-й, но до августа (!), понятно, что с момента гибели фронтмена «Кино» на момент начала письма не прошло и полгода, и автор спешил поделиться самым ценным, изначальным, вплоть до телефонных разговоров (в точности воспроизведения которых я почему-то не сомневаюсь).

Итак, как вы уже догадались, книга мне понравилась, и прочёл я её до самого конца — когда не теряешь нити, ритмики событий и размышлений автора, ощущается, что писалась книга точно так же. Единое дыхание, ритм и даже стиль в ней имеются. Что для дебюта — просто шикарно.

Но это я говорил о хорошем. А теперь, собственно, поговорим о главном — о плохом.

***

Лёгкость письма Рыбы объясняет многое, но не оправдывает главного — стопудовой антисоветчины, которую не просто в недавней (1981-1991) ретроспективе вытаскивает он на обозрение тысяч (тираж — 150 000! ещё советские масштабы) читателей как связующую события нить и как суть этих событий даже, но и доводит до ядовитых размышлений. Я пишу точно так же, презирая границы политики и рока, — потому, повторюсь, читал с редким аппетитом и пониманием. И ядохимикаты, оказавшиеся в духовной пище, само собой, получил сполна.

Как существовали, цитировать нет смысла, перескажу. Из книги формируется замечательная картина жизни (какое изобилие виноградных вин! так даже британские панки-родоначальники не жили в 70-х)  той деклассированной прослоечки, что к концу 80-х виляла умами миллионов и в конце концов приняла с восторгом контрреволюцию 1991-го, убийство, расчленение СССР, рукотворный конец социализма, приватизацию, социальный регресс.

Это не само собой произошло и не по воле одних «политиков» — политиками раньше Ельцина и Гайдара становились эти вот весёлые пьяные парни, которым за пресловутые 70 (на момент начала событий книги — 60) лет родина создала все условия для саморазвития, но они с пути в коммунизм свернули вспять, в капитализм. Да, им неинтересен был Ленин и то ключевое марксистское знание, что лежало в основе сложнейшего общественного устройства, песенки про бэби и любовь — были понятнее и «человечнее». Зачем читать «Государство и революцию», если революция была давно, а государство (уже социалистическое) — теперь твой враг? Проще почитать «Архипелаг Гулаг» и стать сторонником гуманизма абстрактного, то есть буржуазного, ощутить себя в цепи угнетённых «Системой», а потому просто обязанных петь «правду»… «Государство — главный враг».

Враг не очень агрессивный, но враг — в меру пропеваемых тобой, направляемых в общество, разрушающих его смыслов. Мне очень понравился разговор с Цоем дома, у окна, после разгона фанатов кавер-группы «Блиц», выступавшей в «Юбилейном» дважды. Цой был не так, чтоб напуган, но скорее возмущён — о, какие будут битвы впереди, какой в Москве кровавый Первомай-1993! (этого ему не видать) Но в начале 80-х даже такой разгон милицией идущей и громко поющей «Битлз» после концерта толпы (с уже политическим смыслом, конечно, и из конфетки можно сделать пулю) — даровал чувство сопричастности гонимым «агентам цивилизованного мира». Цой говорит Рыбе в упадке духа: «Да бессмысленно это всё» (всё их творчество, работа ЛРК — когда так легко можно ментам разогнать и разобидеть воодушевлённых роком молодых людей). Он выбирает путь мягкой и долгой «лирической контрреволюции», когда за очень неявными символами без какой-либо политической конкретики будут прятаться призывы к освобождению от «до дыр зацелованного флага»…

Путь Цоя дальше проходил без Рыбы, но это не отвлекает нас от главного: от позиции автора. А она на редкость для 1991-го чётко оформлена (не могу похвастаться в свои 16 аналогичной ясностью, «оттуда») — причём там, где казалось бы имеется только городской пейзаж. Тут, кажется мне, сработало всё то же точнейшее, сфотографированное памятью автора Его величество Впечатление от первой поездки в Москву по приглашению Артемия Троицкого (мы, МРК, точно также кайфуем от визитов в Ленинград), который пытался выискать аналог панка — и нашёл его в лице Свина и его «Автоматических удовлетворителей», а уж за компанию, подбасить в сейшновом статусе поехали туда и Цой, и Рыба. Восторг от Москвы, её концентрического устройства и радушного приёма в среде весьма элитарной и шикарной — сменяется «вечным возвращением», и тут-то похмелье-депрессия накрывает Рыбу с головой:

Конечно же, «это Ленин виноват» — и что трубы прорывает, асфальт проседает, и что пьяные везде, а вместо Храма тут музей безбожия… При частной собственности — будет «ответственность собственника», ничего ломаться не будет… «Хозяин нужен, общее — ничьё» — вот оно, позже поселившееся на митинговых «лопатках», откуда бралось всё.

Какая наивность и некритичность! И вот такие лирики толкали нас песнями в капитализм? Ну, подталкивали…

Но теперь-то, господин Рыба, всё же наладилось? В год выхода книги — пошли митинги за «возвращение» помпезного романовского имени городу, в числе активистов того движения был и печально известный Сир Соколов, убийца-распиливатель своей молодой возлюбленной. В общем, тот мрачняк 1981-го — был весьма ситуативным. И теперь-то всё чин по чину — изгнан музей Религии и атеизма из Казанского, а в Исакии венчается Романов, ему должный, самодержавный ритуальный почёт выражают солдатики…

Уверен, радости все эти события — в меру вышеупомянутого Рыбой пробуждения ориентации в полюсах «социализм/капитализм», — не приносят сегодня. Но если вспомнить поимённо, кто способствовал, искренне запредельно раскачивал тот маятник не Фуко, а Эпохи, чтобы он грохнулся из-под купола Исакия (одно из ярчайших впечатлений моего детства, это сбивание этим маятником кубика-брикетика — первый визит в Ленинград, как раз год 1981-й примерно)? Увы, зная, кто «в его минуты роковые» пел, как Кинчев, Тальков, «Коррозия металла» или Шевчук у Белого дома в августе 1991-го — сомнений не остаётся, кто был за социальный регресс, за приватизацию, за архаизацию общества. Те, кто себя считал его рок-авангардом, вождями общественного мнения. Мы там тоже по настроениям и политической грамотности в своём 11-м классе топтались где-то на задворках триколорной массовки, наслаждались «свободой» выступать в родной 91-й школе на школьных ещё инструментах, получали по глупым башкам пивными бутылками от рок-собратьев в Тушино на «Монстрах рока»…

И неудивительно мне, что в 1996-м (спокойно, как должное восприняв и в 1993-м расправу Ельцина над Советами как альтернативной его президентской власти общественной силой) господин Кинчев, кичащийся нынче своей «независимостью» от государства, изрекал вот что, всего лишь суммируя высказанное господином Рыбой в его книге и другими членами ЛРК:

«Реставрация коммунистического концлагеря»!.. Это Зюгановым-то? Ладно, внушаемая молодёжь, «поколение пепси» — но это-то сознательный, начитанный субъект, который не случайно, а вполне логично встал на защиту олигархического капитала (выгоден олигархат был в России и США на тот момент). Он до сих пор кичится победой над некими «краснопёрыми» — Кинчев, наверное, гордится, что получал стопки долларов из того самого тайного транша США на поддержку капитализма как строя на выборах 1996-го? И орден от Ельцина — взял же (хотя потом, говорят, тихо вернул его)…

Увы, как бы ни были наивны и аполитичны отдельные нынешние члены ЛРК, в целом участие звёзд русского рока наравне с попсой в Ельцин-туре’96 — не было ни для кого неожиданностью. А кто-то, кстати, как тот же Вячеслав Бутусов, и не думает стесняться этого тура, участвует у ЦДХ, в Музеоне («музее поверженных вождей») в летних акустических концертах «Островок 90-х» — им же было хорошо на своём островке популярности, — так отчего бы и теперь не взять денежки от Фонда Бориса Ельцина (наполняемого из нефтебюджета РФ — то есть за наш счёт фактически)?..

Порубленное нынче на классы советское общество, конечно, не вернуть — только через новую, Вторую социалистическую революцию возможно приближение к бесклассовому его строению, которое почти уже было достигнуто в те самые 80-е, когда страну при изобилии кумачовых лозунгов уже не пытались вести к коммунизму. Однако в обществе реального братства, равенства возможностей и, главное, широкого доступа ко всем созданным обществом благам — «взломщики» его с электрогитарами, видели только закопчённые фасады, грязь цехов, дым труб, безысходность (она была по причине торжествующей сусловщины и превращения марксизма-ленинизма в неповоротливого идола, и требовался критический нерв — этой работой по замыслу Михайлова и занимался ЛРК — критикой, но не разрушением!)…

И вот потому мне особенно бросилась в книге в глаза та львиная доза ненависти уже даже не к КПСС или ментам, бьющим битломанов, а непосредственно к индустрии и пролетариату, к инженерам ленинградского завода, где довелось поработать Рыбе.

Казалось бы, ну что такое — ненависть отдельного «винтика», оказавшегося ненадолго в такой многотрубной отлаженной Системе? Стоят, работают, дымят заводы, их скрепляет межотраслевая и межреспубликанская производственная кооперация — слышен ли за работой станков подобный писк инженерам, которые по версии Роберта Рождественского не полуалкоголики-проектировщики, а «машины ведут удивительные и влюбляются безнадЕжно»?

Ну, а если всё же Рыба прав — и работали без души, оттого появлялись «несуны» (если «общее — ничьё», феномен 80-х), и на работе только и пьянствовали?

Увы, в высокоразвитом обществе, — а в СССР на момент возникновения ЛРК и «Кино» имелось именно такое, — всё решает «голова», и потому очень высоки риски «горя от ума», а не от низовых, базисных сотрясений. КПСС, изнутри заражаясь буржуазными соблазнами выдавала наружу всё ту же сусловщину, которая коммунизм нисколько не пропагандировала, девальвировала объяснительную способность марксизма, и это отличие слов от дел, пропасть эта росла. В ней-то и возникло пространство для рок-контркультуры, которая парадоксальным образом брала за образцы как раз антибуржуазные группы вроде «Секс Пистолз», улавливая только форму, игнорируя содержание (кстати, мы примерно столько же понимали в англоязычных песнях — но у нас, школьников были уважительные причины, английский только осваивали). Об этом я уже писал в открытом письме и Шевчуку в 2004-м, и в анализе правого провала Кинчева в «Небе славян» (последнее «мягкое», полуакустическое исполнение праворадикальной песни в зале ЛРК — для сидящих в позах лотоса хипстеров, — это было нечто, конечно…)

Ещё раз подчёркиваю: пока эта вот, высказанная накануне контрреволюции Рыбой, антипролетарская по сути ржа не поразила на уровне классового самосознания заводы, — индустрия стояла незыблемо. Механизм не ржавел, работал — и производил человека Советского, образованного, устремлённого в космические дали. Выстояла бы индустрия (если б не сожрала её потом приватизация) — так и уровень жизни и численность общества сейчас были бы совершенно иными (как минимум — не ниже уровня жизни и среднедушевого дохода нынешней КНР). Общество боролось (и в книге хорошо описаны эпизоды этой слишком гуманной борьбы, — увы, не в пользу социалистического общества закончившейся), но диссиденты всех отраслей, включая рок — имели тут моральные преимущества. Выступали от имени «цивилизованного мира» — мол, нас-то много, таких, буржуазных-раскрепощённых, а вот ваш «совок» — в меньшинстве… И индустриальное высокоразвитое общество СССР, вторая экономика мира — не устояло от напора парней с электрогитарами.

I was waiting for the communist call…

Писал не раз, и сейчас повторю — проворонившая рок-культуру сусловщина и ВЛКСМ это явно не альтернатива была, конечно. Я не адвокат советской эстрады и фестивалей а ля «Сопот», я за более жёсткие методы и стили в войне идеологий. На рок-фронтах надо было начинать идеологическую работу с того 1968-го, когда начали шататься одновременно и буржуазные и социалистические устои в Европе — в Париже и в Праге. Когда просвещённая европейская молодёжь ещё выбирала, за социализм или за капитализм она. Причём выбирала в том числе и в США — смогла войну во Вьетнаме остановить, но не у себя революцию совершить (фактор беспартийности). Этот ярчайший эпизод Холодной Партизанской войны проходил без какой-либо поддержки из СССР, хотя и бродили бредовые слухи об агентах КГБ «Битлз», о коммунисте Ленноне (самое смешное, что стукачом на «Битлов» президенту США тут был сам Элвис Пресли), о том, что половина хэдлайнеров Вудстока смотрят на СССР восторженно…

Это всё надо было использовать! Не спать в ЦК КПСС и не успокаивать себя сусловскими мантрами в ГДР! Надо было организовывать туры в СССР не одному Дину Риду, а может быть — и Лу Риду. Но — считались для СССР слишком буржуаными и эпатажными (да и в своих песнях они были далеки от реального социализма, надо признать). Увы, панки и «до-панки» — я имею в виду Игги Попа и Дэвида Боуи, — в Москве оказывались в качестве гражданских лиц в годы, когда субкультура Запада была ещё восприимчива к левым идеям и марксизму-ленинизму, в частности. Приведу пример из личного опыта.

Поскольку NASA и Институт космических исследований, ГЕОХИ АН СССР — сотрудничали по Лунной программе с 1970-х, дома у нас (да-да, в том же самом подъезде и даже такой же квартире, как у Липницкого, но четырьмя этажами выше) бывала семья уважаемого Тано Ронко, американского исследователя космоса. Родом он был итальянец, из Триеста — весёлый, высокий, седокудрый энергичный дяденька. В 1985-м мы даже вместе семьями отправились в Кусково, он взял дочку Роксану — по традиции полагалось иностранным коллегам показывать богатства отечественной культуры, музеи. Тано настолько полюбил Советский Союз, что приезжал сюда с женой, привозил обеих дочерей — да-да, «железный занавес» имел некоторые отверстия, когда ценные для Советского космоса кадры из США требовались…

Так вот, из первого же визита в СССР, Тано увёз домой, в Детройт собрание сочинений Ленина, на английском (сотрудник ГЕОХИ Олег Яковлев отвёл в нужный магазинчик). Самое ценное Тано увёз. Поражён он был тут и гостеприимством и традициями застолий — но это вроде как общее место, даже в «Зависти богов» промелькнуло («у вас ничего нет в магазинах, но полны холодильники»). Но Тано поражало то, что все постоянно со всеми делятся. В США, рассказывал он, всё иначе: принёс пирожок в гости, если не доели, то уносишь назад. Тогда это казалось нам бредом — но нынешний капиталистический общепит приучает к таким традициям волей-неволей…

Тано укорял своих сверстников, родителей моего поколения из ГЕОХИ:

Вы не знаете, не понимаете своего счастья! Здесь мы с женой спим спокойно, когда Роксана идёт в гости вечером, мы уверены, что она спокойно вернётся домой даже глубокой ночью, без приключений. А там — мы сами на машине отвозим её в гости и оттуда забираем!

Это был 1985 год, напомню. Нас ещё ждали и всплеск преступности, и прочие приключения. Вернувшись в США, Роксана, кстати, вступила в компартию — так её сагитировала поездка к нам, в те же самые, что в книге фигурируют, времена…

Вот именно: реальный социализм, почти бесклассовое общество, низкий уровень преступности, всё это, хорошее, было незаметно «новым романтикам», а вот грязь, пьянь, уродство — конечно бросалось в глаза. Это — смотря, как, и куда линейку приставлять. Но в действительности «на Западе» было хуже!

Тано рассказывал, что у них в Детройте почти убит общественный транспорт, ходят автобусы очень редко, едва ли не дважды в сутки, из-за этого сильная загазованность, все перешли на частный автотранспорт, стараются жить подальше от центра. А потому мечтами американцев любого уровня, занятием их мыслей, так сказать — было добывание трёх компонентов «счастья». Машины (желательно, каждому члену семьи), хорошего телевизора и дома собственного жилья). Это те же 1980-е уже, когда Red wave и всякое такое получало резонанс больше здесь, чем там — им явно было не до советского рока в повседневной беготне. Разве что Джоане Стингрей, лишённой необходимости зарабатывать себе на хлеб…

***

Конечно, на фоне стопроцентного, мировоззренческого антикоммуниста БГ, «Кино» ещё смотрится (хотя, в книге описано подробно, как БГ группу окормлял — а потом и Серебренников, явно с книгой Рыбы внимательно ознакомившийся, «доснял» эти моменты). Всё это пьяно-безответственное бытие, порождающее модель поведения для нескольких поколений (включая моё, конечно) — и было «оппозицией», тут Рыба верно выразился. Без шуток: что может быть оппозиционно — беспробудно созидательному образу жизни рабочего класса, ненависть к которому гитарист не скрывает в своей прозе? Не созидание, а… паразитирование. Эпатажное неучастие в социалистической жизни — тут я почти цитирую. Ну, такой вот лёгкий дрейф по смыслам к лёгкому успеху.

Это, на самом деле, не шуточки — это кризис мировоззрения предрешивший контрреволюцию и приватизацию был, о нём никто из апологетов рок- и панк-движения 1970-х и 80-х не писал, поскольку априорной для них, для Севы Новгородцева и Сергея Гурьева, прочих, была позиция «совок сам виноват». Да, по одну сторону был Суслов, по другую — Рок. В чью пользу выбор молодёжи, включая комсомольцев — не вопрос, как говорится. И всё же!

Откуда могла взяться в книге сатира «Ад ЦюрЮпы»? (правильно фамилия пишется — Цюрупа, Александр Дмитриевич, большевик с подпольным стажем, организатор продотрядов, Нарком внешней и внутренней торговли СССР) Сам эпизод этот — очень «говорящий» как об убеждениях автора, так и об «Аквариуме», который принял август-1991 как должное, ликуя.

За это нельзя покаяться одной строчкой — «был юн и глуп»!

В этом самом Дюшином (помните очкасто-бородатенького гитариста «Аквариума»?) вИдении, в «умении увидеть» среди неоновых букв дома культуры им. А.Д.Цюрупы новый смысл — то самое изменение в микро-общественном сознании (позже, за пятилетку перестройки и микро тут всё превратилось в макро), что позволит 290-миллионный СССР враждебному классу и тому самому совплакатному Западу повергнуть в междоусобицы, в деградацию, в культурное (в том числе и на ниве рока) прозябание, в будни социального регресса.

А ведь адом Цурюпы — была его повседневная работа, и нарком падал в голодные обмороки на совещаниях у Ленина. То есть был ад — не мифологический, а повседневный. Но вообразимы ли были голодные обмороки в 1980-х (ага, когда «пустые магазины разваливающаяся в руках колбаса»)? Нет! Пузатенький самодовольный Дюша — и голодный тощий нарком… Граждане одной страны, вроде бы… Очень удачная шуточка. За ней, пожалуй, логично последует это видео с московского концерта в кинотеатре «Россия», уже после контрреволюции августа-1991. Песню эту БГ принёс, насколько я знаю, покойный Липницкий, приёмный сын переводчика Брежнева Суходрева.

И про дом пионеров, в недрах которого подрастает вся эта «аквариумная» мягкая, но постепенно бетон формации, самый базис разрушающая растительность — хорошо написано, документально… Повторяю — книга мне очень понравилась, как документ поколения, как «чистуха». Я бы переиздал её даже, но и первый тираж внушительный.

Сама по себе история группы меркнет на фоне умения Рыбы видеть город, ближайший социум и перемены в нём. Как неблагодарно с Рыбой себя повёл Цой, едва появился слушатель и жена-промоутер, — это тоже немножечко капитализм, хотя книга вроде бы не об этом. Это очень кинематографичное (отчего Серебренников не взял фразу и эпизод в своё дурацкое «Лето»?) «Я сейчас не могу, я чай пью» — в ответ на призыв срочно ехать и записываться… Ну вот есть в книге стопроцентные попадания!

Вроде бы Рыба удивлён — откуда же в Цое (таком в себе вроде бы закрытом, из племени восточных созерцателей) берётся, прорастает высокомерный тип, отчитывающий работягу-Рыбу за то что притащил в дом к нему с улицы нового гитариста?

А ничего о производстве буржуазного человека не читали вы, Алексей Рыбин, нет? Ну так теперь-то есть время, почитайте. Того же Ленина, Ильенкова или Сартра хотя бы. Вы же его и производили, буржуазного человека, «свита играла». Это рождался как раз тот тип поведения, что вскоре станет доминирующим и общественно уважаемым. Появится, чуткий к запаху славы  сиделый барыга Юрий Айзеншпис, огромные денежки появятся, едва ли не ежемесячные концерты в Москве на стадионах («Олимпийский», «Лужники») — но, увы, не про вашу честь.

Конечно, от этого мы не станем меньше слушать или любить (кто любит) «Кино». Более того, в наш грядущий альбом мы включили кавер-версию на одну, очень потенциально-металльную песню со «Звезды».

Конечно, дружбой Московской рок-коммуны с ЛРК, наметившейся в 2019-м, в клубе «Сквер» — мы дорожим, не смотря на все идеологические разногласия. И конечно, «социалистичность» Роттена для нас, коммунистов (а в МРК мы именно такой, не серединной идейности) — не фетиш. Его искренняя и глуповатая книга, написанная в 1994-м, немного проливает свет на ту экзальтацию, и на мой взгляд преувеличенную политизированность панка, которая в силу отсутствия революционных перемен в западных обществах — звучит и поныне слишком уж раскатистым эхом. Одна возня с авторскими правами промеж МакЛареном и Роттеном чего стоит… «социалисты», да-с…

Нет, поговорить-то на тему былого или воображаемого социализма с Роттеном — это дело, это приятно. Про падение Берлинской стены, кстати, могли потолковать — кто победил, кто сплясал на её обломках (постпанкерша Нина Хаген плясала, «Скорпионс» и частично «Пинк Флойд» даже). Однако если ты же сам и способствовал скатыванию общества к контрреволюции, к уничтожению реального, пусть и порочного местами, заплёванного и утыканного окурками социализма — стоит ли теперь грезить о нём с анархистами?

Жестокая действительность приватизации, воплотившая «оппозиционный» образ жизни в экономическую политику правящего класса, — где овладевшие всенародными нефтью, газом, заводами паразиты-миллиардеры ставят памятники попам и рокерам, всей антисоветской «альтернативной истории», — не пробуждает ли от самоуспокоительных грёз, господин Рыба? Ужасавшие вас заводы — пали вместе с рабочим классом. Сам был недавно на Севкабеле — там милые ресторации в цехах, производить ведь ничего нам не нужно, всё сделают за нас за границами РФ, нам надо только нефть с газом туда, в те заводы поставлять. Зато там точно нет пропойц-инженеров!..

Ладно, закончу на доброй ноте.

Дмитрий Чёрный, координатор МРК