Валерий Дмитрук. Налево пойдёшь — коня потеряешь (ч.6)

25.

За завтраком первое время молчали; но как только Яна заметила, что Антон хочет что-то сказать, начала первой.

— В целом, всё было неплохо, и даже весьма. Но, думаю, будет правильным сказать, что произошедшее не будет иметь никаких последствий для наших взаимоотношений. Надеюсь, что ты не станешь хвастаться Василию.

— Разумеется. Полностью согласен. По поводу вчерашнего нападения – думаю, пока также не стоит заниматься строительством пустых версий. Нужно больше информации. Ты согласна?

— Всецело. Юрий Александрович уже в курсе?

— Наверняка Александр всё доложил ему.

— А про встречу с итальянцами?

— А это как раз вряд ли…

Он достал телефон.

— Юрий Александрович, приветствую. Мы тут попали в небольшую переделку, думаю, ты уже в курсе. Да, да. Сегодня прилетим, и сразу же встретимся, всё обсудим. Заберёшь нас из «Шереметьево» и сразу поедем к Василию в больницу. Да, у меня для тебя есть задание: помнишь, мы говорили про «Трудовой интернационал»? Нужно больше информации про них. Конкретно интересуют их враги или кто может желать им плохого, кому они могут мешать. Чем больше, тем лучше. Расскажешь на встрече, может быть, появятся какие-то мысли, – он нажал «отбой».

Пока Антон разговаривал с безопасником, Яна позвонила Василию. Тот обрадовался звонку и сказал, что с нетерпением ждёт их. Разговор был недолгим, и девушка включила телевизор, безразлично щёлкала каналы. В калейдоскопе телевизионных картинок Антон заметил Александра, попросил Яну вернуться на тот канал, где это было.

Охранник рассказывал в интервью журналисту, что недавно женился, они приехали в Милан на медовый месяц, решили прогуляться по парку, и тут на них напал мотоциклист – попытался вырвать сумочку у его супруги, но та не отдавала, и тогда мотоциклист достал пистолет и выстрелил два раза, после чего скрылся в темноте. Вдовец был убедительно безутешен.

— Ну что, поехали?

 

***

 Москва встретила настоящим летним ливнем. По словам Юрия Александровича, это было к лучшему – последние пару дней город буквально задыхался в смоге подмосковных пожаров.

Антон поинтересовался делами фирмы; слава богу, никаких происшествий, всё было в порядке, Анастасия прекрасно справлялась. Впрочем, особых сложностей у Насти не возникло. По словам Грузова, она показала себя умелым и аккуратным администратором. Антон внутренне порадовался за девушку – и похвалил себя за неожиданное и верное решение.

Затем Антон поинтересовался, что удалось выяснить по ДТП.

— По всей вероятности, имела место случайность; водитель встречного автомобиля не справился с управлением – возможно, заснул за рулём. Во всяком случае, никаких оснований подозревать какую-то преднамеренность, нет.

— А с кем они столкнулись? Что за машина, кто за рулём? Есть пострадавшие?

— Обычный минивэн, Фольксваген «транспортёр», полупассажирский. Зарегистрирован на небольшую рекламную фирму из Пушкино. Водитель, кстати, тоже получил травмы – но достаточно лёгкие. Мы его «пробили» – ничего примечательного.

— Как они вообще там оказались?

— Василий случайно встретился с одноклассником, они крепко выпили и поехали в Королёв в ночной клуб, где работала администратором их школьная подруга. Ехали на такси, об этой поездке никто не знал.

— Может быть, его «вели» от ресторана?

— Теоретически, это можно предположить. Но нет никаких оснований всерьез рассматривать такую версию. По крайней мере, на данный момент. Но мы продолжаем изучать ситуацию, я на связи с гайцами, если вдруг что-то выяснится – мне сообщат.

Яна по дороге молчала; было заметно, что волнуется. Антон (они сидели рядом сзади) сжал незаметно руку девушки, она ответила ему лёгким пожатием, и вздохнула.

Юрий Александрович заметил это.

— Переживаете? Напрасно, у Василия Максимовича всё хорошо, быстро идёт на поправку. Врачи говорят, что он уже через неделю может оправляться домой. Конечно, на работу ему пока рановато – сами понимаете, травма непростая, сломано два позвонка. Пару недель придётся походить в ошейнике, ну и затем – реабилитация. В общем, полного восстановления можно ждать не раньше чем через месяц. Но спинной мозг не повреждён, так что ему сильно повезло, в отличие от его товарища.

— А с ним что?

— К сожалению, до сих пор в коме, и когда выйдет, и выйдет ли вообще, неизвестно. Состояние стабильно, врачи делают всё возможное, но прогнозов нет никаких. Говорят, что всё зависит исключительно от его организма.

— Что с таксистом? Нужно как-то позаботиться о его семье.

— Водитель – армянин, в столице шесть лет. Осталась жена и маленький ребёнок. С ними встретились, дали 50 тысяч евро – думаю, достаточно.

— Согласен. Надеюсь, они не считают нас виноватыми в чём-то?

— Анастасия Павловна решила встретиться с ними сама, и, как я понимаю, всё прошло, как надо. Во всяком случае, к нам – никаких претензий, только благодарность.

Антон поймал себя на мысли, что Насте удалось удивить его – исключительно положительно удивить. Он решил обязательно переговорить с ней о её будущем ещё раз. Такие кадры упускать было нельзя.

 

26.

Василий встретил посетителей радостно; был в прекрасном расположении духа и явно чувствовал себя хорошо. Яна кинулась к нему первой; они обнялись, насколько это можно было в «ошейнике».

— Ладно, влюблённые. Понимаю, соскучились друг по другу – но у вас ещё будет время побыть наедине. Я рассчитываю, что ты, Василий Максимович, скоро вернёшься в строй, и потому решил провести совещание у тебя – тем более, обсудить есть что. Начну сам.

По Фонду, к сожалению, никаких новостей – всё та же лаковая картинка, которая нам и так известна. Мы несколько раз в Милане общались с Куртом. Фридриха так и не встретили. Не знаю, по какой причине, но он так и не доехал до нас. Но и из общения с его партнёром удалось кое-что выудить – и весьма неожиданное. Если коротко: Яна полагает, что Курт – немец, а не австриец.

— Я не полагаю, я уверена в этом на сто процентов.

— Примем, как данность. Мы обсудили это обстоятельство и решили немного покопаться в университетском прошлом Курта. Именно поэтому я попросил Юрия Александровича найти его однокурсников. Удалось что-нибудь сделать в этом направлении?

— Кое-что удалось: нашли нескольких людей, которые учились вместе с вашими партнёрами. Полагаю, нужно с ними встретиться?

— Да. Но – максимально аккуратно. Мы не знаем всех обстоятельств, важно никого не спугнуть, да и людей подставлять не стоит. Если Курт – не тот человек, с которым они учились, на самом деле, это может быть опасно; поэтому крайне желательно, чтобы наш интерес не был замечен нашими друзьями. У Вас есть кто-нибудь в Германии? Было бы неплохо, чтобы с этими людьми встретился настоящий немец, скажем, под видом журналиста, который готовит публикацию о выдающихся выпускниках университета.

— Может быть, найти реального журналиста? – В разговор вступил Василий. –  В конце концов, ему не обязательно знать настоящие причины нашего интереса к этим людям. Вполне можно подкинуть кому-нибудь идею о написании такой статьи. Можно даже выйти на него якобы от университета. Даже если он не поверит – деньги станут достаточным аргументом. Да и легенду журналисту придумывать не придётся.

— Хорошая идея. Думаю, так даже лучше. Юрий Александрович, рассчитываю на Вас и жду результата как можно скорее.

— Сделаем, Антон Валерьевич.

— Хорошо. Также с подачи Яны мы встретились с представителями Трудового Интернационала. Они продемонстрировали нам свои возможности, а затем сделали нам интересное предложение, весьма затратное, к слову. Судя по всему, деньги у них есть, и немалые. Хотелось бы знать, чем они дышат. На мой взгляд, есть основания полагать, что покушение на нас связано именно с этой встречей – возможно, кому-то не хотелось бы, чтобы мы поддерживали контакты. Что удалось узнать про эту организацию?

— Ну, что можно сказать…. Международная профсоюзная организация, имеет отделения на всех континентах, основная штаб-квартира – в США. Позиционируют себя, как наследники ИРМ[1] – чуть ли не в большей степени, чем сам ИРМ. Финансируются официально за счёт профсоюзных взносов, но на самом деле явно имеют другие источники финансирования. Много, кто пытался расследовать их деятельность, из чего можно сделать вывод, что врагов у них предостаточно. Один американский журналист накопал про них достаточно много интересного. Согласно его исследованию, основное финансирование организация получает, как ни странно, от некоторых транснациональных корпораций.

— Интересно? То есть их спонсируют, так сказать, классовые враги?

— Его это тоже удивило. Он стал копать дальше и выяснил интересную закономерность: на тех предприятиях, собственники которых делают Трудинтерну щедрые пожертвования, не бывает забастовок – несмотря на наличие ячеек. Конечно, это можно объяснить тем фактом, что там приемлемые условия труда и неплохая зарплата, по сравнению со средней в отрасли по региону, но…

— Но на самом деле, думаю, это банальный рэкет: вы нам платите, и взамен получаете спокойную жизнь. Не удивлюсь, если они ещё и занимаются организацией рабочего протеста по заказу.

— Вы, как всегда, удивительно прозорливы, Антон Валерьевич. Этот американец проанализировал их деятельность на протяжении нескольких десятков лет и пришёл к выводу, что их используют в конкурентной борьбе.

— Думаю, это нисколько не мешает им реализовывать свои программные цели, – Яна решила выступить в защиту товарищей. – В конце концов, положение рабочих обычно безрадостно на любом заводе и фабрике по всему миру. И везде есть за что бороться. Если какой-то капиталист готов пожертвовать немного денег на общую борьбу – то почему бы не устроить забастовку его конкуренту? Уверена, любой человек труда будет только «за».

— Естественно, в этой борьбе Трудинтерн реализует и свои цели. И не только те, которые декларируются.

— Ну, дальше понятно, – Василий решил не отставать от собеседников. – После пары-тройки забастовок хозяин фабрики попадает в число спонсоров организации.

— Иногда и больше. Случались и затяжные конфликты, которые длились по несколько лет, в том числе и с острыми фазами – с разгонами манифестаций, массовыми задержаниями, судебными процессами, диверсиями и саботажем. Но в итоге – да, всё именно так. Если только хозяин не принимал решение выгнать рабочих на улицу и перенести производство в другое место.

— Действительно, при таких методах ведения дел у них должно быть немало недоброжелателей…. А что по поводу их отношений с нашими австрийскими друзьями?

— Ваши австрийские друзья как раз вполне могут быть в их числе. Никаких подтверждённых контактов между ними не имеется, то есть – они не относятся к числу спонсоров Трудинтерна. Но есть и ещё одно обстоятельство: в понедельник должна начаться общенациональная забастовка в Италии, и профсоюзы Трудинтерна собираются принять в ней самое активное участие.

— Ну что ж. Для начала подумать есть о чём, но хотелось бы больше конкретики. Трудинтерновцы планируют скоро приехать в Москву. К этому моменту нужно иметь про них максимум информации. По данному вопросу работайте в тесном контакте с Яной. Если больше ничего у нас пока нет – думаю, может считать совещание законченным.

Антон и Юрий Александрович попрощались с Василием и Яной и оставили их вдвоём.

27.

Сидя в машине, Антон почувствовал, что завибрировал телефон. СМС с неизвестного номера: «Перезвоните, когда будете один. Для Вас есть информация»

 

Расскажет ли Антон об СМС Юрию Александровичу?

ДА – далее по тексту.

НЕТ – пропустить эпизод, ограниченный «звёздочками».

 

***

— Юрий Александрович, пробей номерок.

Антон передал безопаснику мобильный, тот переписал номер и вернул аппарат.

— Что думаешь?

— Думаю, что это может быть опасно.

— Ну, если бы меня хотели убить – возможностей для этого множество. Не обязательно предупреждать заранее.

— Не обязательно убить. А если Вас захотят, к примеру, похитить?

— Всё равно не вижу, зачем  присылать заранее сообщение.

— Ну, к примеру, чтобы выманить Вас куда-то. Советую, в любом случае, не соглашаться на встречи в безлюдных местах.

— Ну, это понятно. Но перезвонить нужно в любом случае.

 

***

Антон попросил водителя остановить у метро «ВДНХ»; вышел из машины и сразу же набрал номер.

— Вы просили перезвонить.

— Да, Антон Валерьевич. У нас есть для Вас интересная информация. Возможно, это Вас и не касается напрямую, но мы думаем, что Вам стоит это знать. Ну, а если вы сможете найти применение этим знаниям – будет вообще замечательно.

— Что за информация? И кто вы такие?

— Не спешите. Информация горячая, поэтому передать можно только, как говорится, из рук в руки, – второй вопрос собеседник проигнорировал, и Антон понял, что настаивать на ответе нет смысла.

— Где вы предлагаете встретиться?

— А вы давно были в метро?

Антон вышел из поезда метро на станции «Проспект Мира» и перешёл на кольцевую линию. Народу в метро было на удивление много. «Вроде и не час пик», подумал Антон. Собеседник сказал, что к нему подойдут в центре зала. «Что же там может быть такое?» В раздумьях Антон не заметил, как налетел на парня; тот шёл быстрым шагом в противоположную сторону, с накинутым на голову капюшоном толстовки и наушниками в ушах – неудивительно, что он не заметил Антона.
Он прождал минут пять, но к нему никто не подходил. Внезапно завибрировал телефон. Ещё одно СМС, с того же номера: «Уезжайте. Позвоните, когда доедете».

Он почувствовал раздражение от того, что с ним играют в кошки-мышки и даже, поначалу, решил не перезванивать. Но пока доехал до «Кропоткинской», несколько поостыл. В конце концов, возможно за ним или за его собеседниками следили, и встреча действительно была нежелательна.
После обеда погода в Москве разгулялась. Воздух после дождя был свеж, и хотелось дышать полной грудью. Антон прогулялся до офиса, и перед самым ходом вновь набрал неизвестный номер. Настроение улучшилось настолько, что ему даже потребовалось сделать некоторое усилие, чтобы показаться собеседнику разозлённым.

— Какого чёрта вы делаете? Я вам что, мальчишка?

— Извините, Антон Валерьевич. Надеюсь, Вы понимаете, что всё это – исключительно из соображений безопасности.

— Ну и что теперь? Где на этот раз вы предложите встретиться?

— Встречаться больше не нужно, Антон Валерьевич. Загляните в верхний карман пиджака.
Антон проверил карман – там оказалась флешка. Понятно, что парень в метро столкнулся с ним отнюдь не случайно.

— Хмм…. Впечатляет!

— Спасибо. Сейчас вам на телефон придёт адрес электронной почты. Создайте почту с таким адресом. На неё придёт сообщение – адрес облачного сервиса. Чтобы туда зайти, вам понадобится флешка. Для этого…

— Я умею пользоваться электронными ключами, – Антона стал раздражать несколько развязный тон собеседника.

— Отлично. Тогда – всего доброго! Да, почту после получения сообщения нужно удалить, а лучше и ящик ликвидировать. На всякий случай. Ну и не стоит делать всё это с корпоративного или домашнего компьютера, думаю, вы и сами это понимаете.

Естественно, Антон не собирался вставлять флешку с неизвестным содержимым ни в корпоративный, ни в домашний компьютер. А вот штабному компьютеру, с многоуровневой системой защиты, вполне можно было довериться.

Он прошёл в особняк и вызвал в кабинет компьютерщика. Сергею он доверял – тот никогда не совал нос никуда за пределами своей, чётко ограниченной, компетенции. Поэтому он поручил компьютерному гению произвести все необходимые операции, и тот позвал Антона, когда информационный пакет из «облака», предварительно тщательно проверенный, был уже на компьютере.

В папке был видео файл, несколько документов и фотографий, а также файл «Блокнота» с названием ReadMe.

Антон налили себе кофе, сел поудобнее и открыл файл.

«Антон Валерьевич, предлагаем Вам ознакомиться с некоторыми материалами, но для начала – чтобы было понятно, о чём вообще идёт речь – посмотрите видео. Это запись программы «Текущий момент» Андрея Дозорного. Запись была сделана четыре года назад, но так и не вышла в эфир. Некоторых фигурантов, включая основного гостя программы, уже нет в живых. Есть основания полагать, что их смерть имеет отношение к тому, о чём рассказывается в программе. После того, как посмотрите программу, ознакомьтесь с приложенными материалами. Что с этим всем делать – решать Вам».

Антон включил воспроизведение видео и откинулся в кресле.

28.

На экране появилась заставка, а затем – уставшее лицо известного всей стране репортёра.

К нам в редакцию пришло письмо из подмосковного Серпухова. Автор письма – Сергей Сметанин, журналист местной газеты. В письме рассказывается история, которая легла в основу этой программы.

Для автора письма она началась в 1991 году. После провала августовского путча многие москвичи и гости столицы, как мы знаем, отправились к цитадели советского тоталитаризма – на нынешнюю Лубянскую площадь. Весь мир облетели кадры снятия с постамента памятника Дзержинскому. Разобравшись с памятником, толпа ринулась к зданию КГБ. Наш герой со своим товарищем тогда были студентами журфака МГУ. Поняв, что центральный вход закрыт, и ломиться в крепкие двери бесполезно, они стали искать другие входы в здание. В одном из переулков, прилегающих к Большому Дому, ребята обнаружили открытый фургон. Люди выносили из здания многочисленные коробки и грузили их в фургон. Молодые люди, недолго думая, воспользовались суматохой, умыкнули одну из коробок и погрузили её в свою «пятёрку». Что делать с документами, молодые люди не представляли – похитили их, скорее, из удальства. При этом они испугались, что кто-то мог их видеть, и решили увезти коробку подальше. По возвращении в родной Серпухов наш герой предложил спрятать документы на даче своей бабушки, которая жила на даче за городом. Так и сделали; после чего коробка, забытая всеми, несколько лет пылилась на чердаке.

Когда у журналиста умерла бабушка, дом решили продать. Разбирая вещи, молодой человек наткнулся на коробку с документами и стал разбирать её. В коробке были хозяйственные документы – различные накладные, заявки и так далее. Внимание Сергея привлекли несколько заявок на оборудование для некоего «НИИ нейрофизиологии при Министерстве обороны СССР». Журналист заинтересовался данным учреждением, стал искать информацию по этому институту. Однако, к его удивлению, информации не было никакой. Источники в министерстве обороны утверждали, что такого НИИ не существовало. Но Сметанин не успокоился, и стал «копать» дальше. Он обратил внимание на фамилии, которые фигурировали в документах, и стал искать этих людей. В результате ему удалось найти одного из сотрудников, который рассказал, что речь шла об экспериментах в области контроля поведения и эмоциональной сферы людей с помощью акустического воздействия. Также источник сообщил, что нет ничего удивительного в том, что об этот учреждении нет никакой информации – к министерству обороны он был приписан формально, в самом министерстве о нём знало только несколько человек, причём министр не входил в их число. Эти сведения журналист воспроизводил по памяти – собеседник категорически отказался разговаривать под запись.

Информации было немного; но это было лучше, чем ничего. Пытливый молодой человек стал интересоваться данными технологиями, нашёл несколько публикаций в журналах «Техника –молодёжи» и «Наука и жизнь» об акустическом воздействии на человека, стал искать авторов. Выяснилось, что источником был один человек: советский учёный-акустик, который, к сожалению, уже умер. Проанализировав имеющуюся информацию, Сергей выстроил целую концепцию. По его мнению, в недрах КГБ разрабатывались методики и аппаратура, с помощью которых можно было организовывать массовые беспорядки (или подавлять их). По материалам своих исследований журналист написал несколько статей; но опубликовать их взялись только, так скажем, несколько одиозные издания – наряду с рассказами об инопланетянах и масонских заговорах. Аудитория этих изданий невелика и, весьма своеобразна при том, и это не устраивало молодого человека. Поэтому он написал в нашу программу.

Видимо, его тексты всё же попали кому-то на глаза; когда мы решили связаться с автором письма, то обнаружилось, что он был найден повешенным в собственном доме. Официальная версия – самоубийство.

По счастью – если можно так выразиться, учитывая трагические обстоятельства – в письме были указаны несколько фамилий. Их обладатели, по информации журналиста, покинули страну; автор письма просил нашего содействия в том, чтобы с ними встретиться. Поскольку его с нами больше нет, мы решили продолжить расследование своими силами.

Нам удалось найти одного из тех, чьё имя было в списке. Сейчас этот человек живёт в Великобритании. Мы показали ему письмо из Серпухова, и он согласился встретиться с нами. Представляем вашему вниманию интервью с ним. При этом, наш собеседник категорически настоял на том, чтобы в передаче не звучало никаких имён, включая его собственного. 

 

29. 

Часть 1. Вчера. 

— Здравствуйте. Расскажите, пожалуйста, что это за загадочный НИИ и чем он занимался?

— Начать придётся издалека. В 60-х годах прошлого века американский философ – и, как он сам себя называл, психоисторик – Ллойд Демоз обнаружил интересный эффект. По его наблюдениям, маршевая музыка обладает вдохновляющим эффектом, причём не имеет значения, на каком языке написан текст – воздействие оказывает именно музыка, а, точнее – ритм. Частота сердечных сокращений у человека, который слышит эту музыку, синхронизируется с её ритмом, достигая той самой частоты, которая имеется у младенца в момент рождения. Таким образом, организм соматически, так сказать, готовится к некоему новому событию, мобилизуется для решения новой задачи. На эти исследования обратили внимание в ЦРУ. В результате была сформирована группа, в которую вошли специалисты по самым различным дисциплинам: акустики, физики, физиологи, психологи и так далее. Перед ними была поставлена задача: разработать методику, позволяющую, так сказать, корректировать эмоциональную сферу человека на расстоянии. В своих исследованиях участники проекта, который получил название «Сирена», сумели многого достичь. В частности, получили экспериментальное подтверждение предположения о том, что определённый ритм, сообщаемый человеку извне, может влиять на его эмоциональную сферу.

— А каково практическое применение этих знаний?

— Представьте себе боевую ситуацию. В такой ситуации важно, чтобы человек действовал максимально эффективно. Но работать на пределе возможностей человек может не слишком долго. Если же его, так сказать, заданное эмоциональное состояние поддерживается извне – то это время можно увеличить примерно вчетверо. Причём, речь не обязательно о том, чтобы поддерживать режим «боевой» активности; были разработаны методики для применения в самых разных ситуациях. К примеру, позволяющие долгое время сохранять концентрацию внимания у снайперов на позиции. Для этого достаточно всего лишь дать снайперу наушники, через которые он будет прослушивать определённую музыку.

— Получается, что для того, чтобы человек попал под это воздействие, нужно ему выдать наушники?

— Или музыка должна быть достаточно громкой – как это происходит с маршами.

— Но ведь в этом случае враги тоже будут её слышать? Да и в наушниках на поле боя не очень побегаешь…

— Это, действительно стало серьёзным препятствием для внедрения разработки. Было дано задание каким-либо образом обеспечить передачу воздействия объекту так, чтобы оно было одновременно скрытым и дистанционным. И, представьте себе, эту задачу удалось решить с помощью стоматологии.

— ???

— Да, именно так. Вы наверняка в курсе способа протезирования зубов, когда зуб на штифтах вкручивается прямо в челюсть. Так вот, челюсть – это часть черепа, а сам череп может быть прекрасным резонатором. Путём долгих исследований удалось получить такое сочетание размеров и материала штифта, которое обеспечивало приём и передачу низкочастотного акустического сигнала, не слышимого ухом, прямо акцептору.

— То есть человек слышал звук, неслышимый для других.

— Не совсем. Он, скорее, ощущал вибрацию – что и требовалось.

— Я так понимаю, что эти разработки были засекречены. Каким же образом стало о них известно?

— Это был один из успехов нашей разведки. Не буду рассказывать всю кухню, да и, если честно, я не знаю, как именно эта информация попала к нам. Но в итоге нашим разведчикам удалось передать достаточно большой массив информации по этой теме. После чего руководством страны перед КГБ была поставлена задача «сделать то же самое».

В результате был создан тот самый НИИ, о котором вы спрашивали.

— То есть вам удалось воспроизвести американские разработки?

— Не только воспроизвести, но и сделать шаг вперёд. В частности, мы со всей определённостью выяснили, что если воздействие осуществляется по отношению к членам группы, имеющим между собой эмоциональную связь, долгое время работающим вместе, разделяющим общие цели и задачи – эффективность воздействия возрастает прямо пропорционально степени эмпатии между ними.

— Применялись ли ваши наработки практически?

— Да, такой опыт имеется. Наиболее известный случай – это так называемая спецоперация «Шторм-333».

— Вы имеете ввиду штурм дворца Амина?

— Совершенно верно. Так вот, успех операции, в том числе, был обеспечен использованием нашего акустического резонатора. Есть и другие примеры, но я не буду их называть.

— Думаю, этого примера достаточно. А что по поводу того, о чём писал Сметанин в своих статьях?

— Вы имеете ввиду про массовые акции? Не могу сказать ничего определённого. В нашем учреждении исследовались разные аспекты, и, не исключаю, кто-то занимался и этой стороной вопроса.

 

30. 

Часть 2. Сегодня

 

— Понятно. А что случилось дальше?

— А дальше случилась перестройка, крах СССР и так далее. Естественно, эти процессы не могли не сказаться как на Комитете в целом, так и подведомственных ему учреждениях. Проект официально закрыли, нас распустили. Меня пригласил один учёный-акустик на конференцию в Лиссабон. Мы с ним познакомились на конгрессе в Гаване в середине семидесятых и долго дружили по переписке. Встретились, пообщались. Это была первая наша очная встреча за полтора десятка лет, и у него было много вопросов относительно моих исследований. Думаю, он был разочарован результатами встречи. Мы общались в небольшом кафе пару часов. Затем он заторопился домой, к семье. Мне торопиться было некуда. Я спокойно потягивал «куба-либре», когда за мой столик подсел молодой человек и заявил мне сходу, что готов поставить любое количество выпивки, если я расскажу ему подробности нашего разговора. Он услышал, что мы говорили о возможности извне влиять на эмоциональное состояние человека. Я несколько оторопел от такого наскока, но молодой человек проявил настойчивость. Я не стал ему рассказывать всех подробностей: сказал только, что эксперименты проводились, но всё упирается в технологические пределы: акустический сигнал, в отличие от того же радиосигнала, распространяется только на открытом пространстве. На что он ответил, что знает, где может быть применена такая технология.

Оказалось, что молодой человек был футбольным тренером. С очень большими амбициями и желанием добиться успеха, во что бы то ни стало.

— Я, кажется, догадываюсь, о ком Вы говорите…

— Как мы договаривались – никаких имён. Но, в двух словах – ему удалось меня заинтересовать. Он сумел найти деньги, мы купили необходимое оборудование и начали работать. К его чести, при всей его торопливости, он не подгонял меня, а спокойно ожидал результатов работы, которые, конечно, появились не сразу. В конце концов, мне удалось сконструировать акустический резонатор, достаточно компактный, и итог превзошёл все ожидания!

— Ваши наработки, относительно группового воздействия, тоже, видимо, сыграли свою роль?

— Естественно! Футбольная команда – почти идеальный коллектив для подобного воздействия.

— Сколько продлилось ваше сотрудничество?

— В некотором смысле, оно продолжается и сейчас – хотя всё оборудование я передал, но иногда он обращается ко мне, чтобы произвести настройку. Особенно, после очередной трансферной компании.

— А футболисты в курсе, что на них оказывается такое воздействие?

— Думаю, что, в большинстве своём, нет. Видите ли, людей с идеальными зубами практически нет, поэтому всегда имеется возможность направить человека на протезирование. Люди соглашаются – всё-таки им делают дорогостоящую операцию, так сказать, «на халяву». Подробности операции могут быть им неизвестны. Наш резонатор работает таким образом, что его воздействие неочевидно; вызываемая вибрация очень слабая. Первые несколько минут может ощущаться некоторый дискомфорт, но затем, когда пульс синхронизируется с заданным ритмом, воздействие незаметно совершенно.

— Фактически, это акустический допинг.

— Можно и так сказать. Но он практически безвреден, если не считать того, что футболисту после матча требуется более глубокое восстановление. Но резонатор применяется и во время отдыха, благодаря чему у игроков крепкий и здоровый сон. Да и в целом, нервная система более уравновешена.

— Вы довольны? Сделанным, своей жизнью в целом?

— Жаловаться мне не на что. Я получаю неплохие деньги, так сказать, «роялти» за своё изобретение. За патентом я, понятное дело, никогда не гнался.

— Не могу не задать Вам ещё один вопрос. Вы знаете, что Сметанин погиб; есть подозрение, что его могли убить. Но Вы, тем не менее, согласились встретиться с нами. Не боитесь?

— Я старый человек, и прожил долгую жизнь. Я многое помню – но многое и забыл, а что-то могу забыть в любой момент. Но, на всякий случай, то, что я мог забыть, я записал, и передал надёжному человеку.

— Не думаете, что после нашей передачи много найдётся желающих с Вами пообщаться?

— Я не планирую общаться ещё с кем-то. В сущности, Вам повезло: я думал рассказать кому-то это всё, но только один раз. Если угодно высшим силам – этого будет достаточно, и люди узнают то, что я поведал. Если нет – что ж, я, по крайней мере, попытался.

— Большое спасибо за интервью. 

В нашей передаче мы показали не всё интервью. В частности, я поинтересовался у своего собеседника, знает ли он что-либо о продолжении этих разработок в России и о том, не применяются ли они, к примеру, в нашем футболе. Ответ на эти и другие вопросы – в следующей программе.

31.

На этом программа закончилась. Из того, что никакого другого видеофайла в папке не было, Антон сделал вывод, что следующую программу так и не сняли. Он бегло просмотрел остальные файлы: несколько фотографий, сканы документов – постановление о создании НИИ, ведомственные приказы. Ничего примечательного, за исключением одного: одна из фамилий показалась ему знакомой. Он ещё раз просмотрел фотографии. Сомнений быть не могло: к проекту советской «Сирены» имел самое непосредственное отношение известный Антону человек, сослуживец начальника службы безопасности «Несса» и бывший капитан КГБ Иеремия Соломонович Глебовский.

Как минимум, это обстоятельство в некоторой степени объясняло, зачем кому-то понадобилось передавать ему это информацию. Но каких действий от него ожидают? (Каких-то ожидают точно, в этом Антон не сомневался). Антон позвонил Грузову и попросил того подъехать. Знал ли Юрий Александрович о делах своего товарища по плащу и кинжалу? По здравому размышлению, не факт. В любом случае, спрашивать «в лоб» было бы недальновидно. К моменту, когда подъехал «безопасник», Антон решил, что ему нужно больше информации. И несравнимую помощь в этом вопросе мог оказать журналист.

 

* * *

27А

— Вы просили «пробить» номер, с которого пришла СМС.

— Подозреваю, что бесполезно?

— Увы. СИМ-карта не зарегистрирована, скорее всего – разовая.

— Этого следовало ожидать.

— Что-то ещё?

 

27Б

— Слушаю Вас, Антон Валерьевич.

— Вы знаете журналиста Андрея Дозорного?

— Лично не знаком, но наслышан. Скандальный персонаж, часто снимает откровенную «заказуху».

— Найди его, пожалуйста. Хочу с ним встретиться.

— Позвольте поинтересоваться, с какой целью?

Антон несколько опешил.

— То есть, с какой целью? Вы полагаете, я должен перед Вами об этом отчитываться?

— Поймите меня правильно, Антон Валерьевич. Дозорный славится тем, что снимает сюжеты, так сказать, на грани. И не все из них заканчиваются хорошо – в том числе, и для участников его передач. Полагаю, Ваше желание встретиться с ним вызвано просмотром одной из них?

— Допустим. И что с того?

— Как человеку, отвечающему за Вашу безопасность, мне было бы полезно заранее знать, во что Вы собираетесь ввязаться.

— Уверяю Вас, если я соберусь во что-то ввязаться, Вы непременно узнаете об этом первым. А пока я просто прошу Вас организовать встречу. Даже нет: найдите мне телефон Дозорного, я сам свяжусь с ним.

— Номер будет у Вас через несколько минут.

Безопасник кивнул – несколько замедленно, как показалось Антону – и направился к выходу.

— Юрий Александрович!

— Да?

— Дверь прикройте, пожалуйста…

Однако! Поведение Юрия Александровича показалось странным. Но может ли это говорить о том, что он что-то скрывает? Нужно будет постараться вывести его на чистую воду. Возможно, он просто проявляет рвение – в конце концов, последние события действительно дали немало поводов для беспокойства. За всё время работы на компанию безопасник ни разу не давал повода усомниться ни в своей верности, ни в профессионализме. Впрочем, нужно признать, что и каких-то серьёзных проблем не возникало. С другой стороны, это, опять же, говорит о том, что он прекрасно справлялся со своими обязанностями. Ведь главная задача службы безопасности состоит именно в предотвращении кризисных ситуаций, а не в ликвидации их последствий. Значит ли это, что Юрий Александрович хорош только для рутинной работы, и не подходит для каких-то действительно чрезвычайных условий? В любом случае, какое-то решение принимать надо, и затягивать с этим нельзя; Антон понимал, что человеку на такой позиции он должен доверять всецело, и любые сомнения, в преданности или профессиональных качествах, недопустимы. Нужно будет обсудить это с Василием.

Размышления прервал сигнал: на телефон пришло СМС от безопасника с номером Андрея Дозорного. Антон подумал, что ему было бы комфортнее, если бы Грузов лично сообщил бы ему номер – но, видимо, тому разговор тоже дался тяжело. Наверняка, его огорчило то, что Антон «подморозил» разговор – такое случалось нечасто. Конечно, они были достаточно близки, и их отношения можно было бы назвать почти дружескими – но всё же «почти»; с точки зрения Антона, Грузов допустил бестактность, и он полагал, что его тон был оправдан.

Дозорный ответил практически сразу.

— Здравствуйте, Антон Валерьевич. Не удивляйтесь, меня предупредили, что Вы позвоните. Чем моя скромная персона заинтересовала такого большого человека?

— Лесть – одно из Ваших профессиональных оружий, полагаю? Впрочем, можете не отвечать. Андрей Викторович, у меня есть к Вам пара вопросов, но я предпочёл бы обсудить их лично. Мы могли бы встретиться? Допустим, пообедать? Любой ресторан на Ваш выбор.

— Не вижу причин отказываться. Одна загвоздка: завтра с утра я в Малоярославце, мы снимаем там сюжет. Но часам к шести вечера планирую вернуться. Так что, если Вы вместо обеда угостите меня ужином – это было бы очень кстати. Насчёт ресторана я неприхотлив – меня вполне устроит какой-нибудь стейк-хауз. Допустим, на Тверской. Вам удобно?

— Значит, договорились.

Антон выключил телефон и внезапно подумал, что страшно устал. И, к тому же, очень соскучился по Юле. Жена терпеливо ждала его звонка, понимая, что муж работает – но по её голосу Антон догадался, что она огорчена, что он так долго не вспоминал о ней. Тем не менее, она была рада его слышать, и сказала, что ужин, как и она сама, с нетерпением ждут его дома.

С усталостью и предвкушением Антон подумал, что рано заснуть сегодня вряд ли получится.

32.

Утро прошло без происшествий. Антон разрешил себе поспать подольше и приехал в офис к одиннадцати. Анастасия по-прежнему была безупречна, и они договорились, что девушка продолжит исполнять руководящие обязанности до выздоровления Василия. Настя была счастлива, а бонус в виде двойного директорского оклада, поджидающий её по окончании стажировки, являлся приятным дополнением к этому счастью.

В два часа дня Антон поехал домой пообедать; жена, однако, после обеда его не опустила, и пришлось уделить ей время. Впрочем, Антона это ничуть не расстроило – даже напротив.

К шести вечера Антон подъехал в «Стейк-Хауз» на Тверской. Практически у двери встретился с Дозорным. Они прошли внутрь, выбрали столик у окна, сделали заказ. За едой разговор шёл неспешно, по большей части о нелёгкой судьбе журналиста в частности и российской журналистики вообще, о её трусости и продажности. Покончив с горячим, репортёр откинулся в кресле и соединил перед собой пальцы рук.

— Благодарю за обед. Я так понимаю, по старой традиции предполагается, что за угощение я должен расплатиться рассказом. Могу предположить, что вы посмотрели какую-то из моих передач. Но что конкретно Вас интересует?

— Проект «Сирена».

Дозорный как-то в момент сник и потерялся в кресле.

— Не припомню такого фильма.

— Ну как же, Андрей Вадимович. А ведь планировали ещё и вторую часть! Как-то слабо верится, что Вы могли забыть об этом.

— Такого репортажа не было.

— И всё же мне довелось его увидеть. Может, хватит дурака валять? Допускаю, что эту передачу не выпустили в эфир. Но, повторю, мне удалось её посмотреть. Так что должно было быть во второй части?

— Поймите, я не хочу неприятностей. Возможно, моя личная история выглядит как история героя, но я не герой. И хочу жить. После того, как мы сняли эту передачу, ко мне пришли люди, умеющие убеждать. И им удалось убедить меня в том, что тема совершенно не интересна.

— Как любой журналист, вы продажны и трусливы.

— Признаю.

— Но, как любой журналист, вы ещё и любопытны. Поэтому я никогда не поверю в том, что вы действительно убедились в неинтересности этой темы.

— Что Вам нужно от меня?

— Ещё раз: что должно было быть во второй части?

— Мы её не сняли. – Он помолчал, потом нехотя выдавил. – Ну, да, мы провели кое-какую предварительную работу. Но ничего конкретного. По всей видимости, кто-то продолжил эту работу – а, возможно, продолжает и сейчас. Есть подозрение, что один из футбольных тренеров в России использует эту методику – поэтому и возит трёх игроков за собой из одного клуба в другой. Подозреваю, все они получили качественную стоматологическую помощь.

— Если это тот, про кого я думаю – он сейчас не тренер.

— Формально – да. Но только потому, что тренер во время игры должен быть на бровке, у всех на виду. А ему гораздо удобнее – он следит за игрой из ложи и в реальном времени руководит действиями трёх игроков. Но, судя по тому, кто ко мне приходил – они не могут не знать об этом. Следовательно, либо они его плотно ведут, либо он на них работает. И в том, и в другом случае лезть туда крайне опасно.

— Имён никаких не назовёте.

— Простите. Я жить хочу.

— Хотя бы – что случилось с этим учёным, сбежавшим из страны?

— Не могу сказать. Не знаю. Он пропал со всех радаров.

— Прикопали?

— Не обязательно. Он говорил в интервью, что не планирует больше ни с кем встречаться. Возможно, сам зашкерился. Ещё есть какие-то вопросы? А то мне нужно бежать.

— Спасибо, больше пока нет. До свиданья.

Дозорный, внезапно заторопившись, убежал. Ему никто не звонил, из чего Антон сделал вывод, что единственной цель побега было нежелание выболтать что-то ещё, но не стал препятствовать. Размышляя, он допил виски и заказал ещё. Информации прибавлялось, но она никак не желала упорядочиваться. Зачем вообще его втянули в это дело, и каких действий от него ждут? Скорее всего, ключ к разгадке – мозгоед Ермолай. Как бы вытащить его на чистую воду? Нужно ли мне вообще это всё?

Ответов не было. Единственное, что оставалось Антону – положиться на свою интуицию и предоставить событиям течь естественным образом.

У подъезда его настиг телефонный звонок.

— Простите, Антон Валерьевич, что так скоропостижно Вас бросил. В самом деле, нам, возможно, не следовало обсуждать такие вопросы. И звонить мне сейчас тем более не следует.

— Но вы позвонили.

— Да. Если вы хотите знать ответы на ваши вопросы – вам следует поискать того, кто может вам их поведать, в своём окружении. Больше сказать не могу.

— И на том спасибо.

 

33.

— Доброе утро, Василий Максимович.

— И тебе, Антон Валерьевич.

— Как твоё драгоценное?

— Твоими молитвами.

— Пришлю тебе сейчас кино посмотреть. А через пару часов подъеду, поговорим.

 

* * *

— Ну как ты тут?

— Да вроде ничего, надеюсь, скоро выйду.

— Не торопись. Главное – выздороветь. Настя отлично справляется.

— Посмотрел твоё кино. Речь, как я понял, идёт о резонаторе Свиблова.

— Ты что-то знаешь об этом?

— Совсем недавно читал в ЖЖ.

— И что пишут?

— Ну, в двух словах: в 1967 году Лев Свиблов заявил об изобретении некоего прибора, действие которого основывалось на генерировании определённых звуковых частот с целью вызвать заданную эмоциональную реакцию. До практической реализации дело не дошло, в 1969 году проект был признан бесперспективным и закрыт.

— Или его просто убрали от глаз долой.

— Может и так. Сам учёный после этого пропал, следы теряются в Новосибирске, где он работал в одном из НИИ Академии наук до 1975 года.

— У него наверняка были ученики.

— Безусловно: он руководил лабораторией.

— Но как это согласуется с тем, что рассказывают в фильме Дозорного? Выходит, что резонатор – отечественная разработка? Что-то здесь не клеится.

— Согласен.

— Есть ещё кое-что. Я встречался с Дозорным. Он рассказал, что один футбольный тренер в России, по-видимому, использует эти разработки. Но все подходы к нему забетонированы.

— Понятно. ФСБ держит всё под контролем. Но у нас ведь есть свой человек оттуда?

— А здесь ещё интереснее. Одним из кураторов проекта со стороны КГБ был наш хороший знакомый – Глебовский.

— Это тебе тоже журналист рассказал?

— Он только намекнул. Эта информация из другого источника.

— Из того же, из которого кино?

— Как ты узнал, что фильм не показывали по телевизору?

— Предположил – и, вижу, попал в точку. Не боишься, что тебя кто-то разыгрывает в тёмную?

— Есть такие опасения. Но я продолжаю верить в свою счастливую звезду – надеюсь, вывезет.

— Хотя бы предположения есть, кто за этим стоит?

— Не могу тебе ответить на этот вопрос. Ничего конкретного.

— Ну, с Ермолаем в любом случае нужно поговорить.

— Сначала нужно поговорить с Грузовым. Что ты вообще о нём думаешь?

— А что я должен думать? Или что-то произошло, о чём я не знаю?

— Да нет. Просто, в общем по ситуации: у тебя нет ощущения, что он не справляется?

— Ты думаешь, что он не контролирует ситуацию?

— Или что-то скрывает. Хотя оснований для подозрений, признаться нет – только ощущения. Но, возможно, он просто устал. Или не подходит для решения тех проблем, которые появились в последнее время. Понимаешь, я должен быть уверен в своём начальнике службы безопасности. А я этой уверенности не чувствую.

— Я не могу тебе ничего посоветовать. Никаких подозрений у меня к нему нет. Думаю, стоит поговорить с ним непосредственно.

— Может быть, втроём встретимся?

— Не уверен. Будет психологически правильнее пообщаться  тебе с ним на двоячка, так сказать. Больше шансов, что он раскроется.

— Тоже верно. Ладно, выздоравливай. Времени у тебя здесь навалом – пошарься в сети, может быть, ещё чего накопаешь про генератор.

— Резонатор.

— Неважно. Да, кстати: как там Яна?

— Замечательно.

— Не стоит ей пока ничего рассказывать. Нужно будет с ней переговорить. Хочу встретиться с Даниловым до приезда итальянцев.

— Ты решился?

— На что?

— Примкнуть к неомарксистам?

— Видно будет. Пока, очевидно, нам по пути. Ещё раз желаю скорейшего выздоровления – ты мне нужен в полной боевой.

— Сделаю всё от меня зависящее, приложу максимум усилий.

По пути из Королёва Антон позвонил Яне и попросил, чтобы она организовала встречу с Даниловым. Он не хотел признаться даже сам себе, что согласился с тем, что казалось неизбежным: сами обстоятельства толкали его к тому, чтобы принять активное участие в грядущих событиях. Деловое чутьё подсказывало, что ритм событий будет только нарастать, и нет никакого смысла в том, чтобы пытаться противостоять лавине – намного более разумным казалось попытаться её оседлать. Конечно, в этом был определённый риск – но риска Антон не боялся.

Единственное, что его настораживало, так это то обстоятельство, что он до сих пор не вполне понимает, что именно происходит, и ещё менее – что будет происходить. Возможно, Данилов знает больше его?

Продолжение следует


[1] «Индустриальные рабочие мира»


Материалы по теме:

Валерий Дмитрук. Налево пойдёшь — коня потеряешь (роман) 

Валерий Дмитрук. Налево пойдёшь — коня потеряешь (ч.2)

Валерий Дмитрук. Налево пойдёшь — коня потеряешь (ч.3)

Валерий Дмитрук. Налево пойдёшь — коня потеряешь (ч.4) 

Валерий Дмитрук. Налево пойдёшь — коня потеряешь (ч.5)

Добавить комментарий