3.
Из парка напарники поехали в Шереметьево – проводить австрийцев. Машину вёл Василий, Антон молча ехал рядом. Ребята действительно были интересные.
— Откуда ты взял этих ненормальных?
— Да сами на меня вышли, через нашу группу «ВКонтакте». Написали, что предлагают нам участие в проекте.
— В проекте. Участие.
— Ну… да. Кто ж знал, что за проект они предлагают.
— И что ты об этом… проекте думаешь?
— Даже и не знаю. Ты ведь даже не выслушал, чего они хотят от нас!
— А я тебе скажу, чего они хотят. Денег они хотят! Сам понимаешь, мировая революция – мероприятие затратное. Поэтому – логично попросить денег.
— Не думаю, что они корыстны. Не похожи они на людей, для которых революция – это бизнес. Да и ты видел, как они одеты?
— Вот именно – как одеты! И есть ощутимое желание одеваться лучше.
— Но ведь они правы! Ты же сам говоришь, что вокруг п*здец, и мечтаешь скорее бы смыться на остров. А они предлагают альтернативу.
— Кстати, хотелось бы узнать, откуда они так много знают про нас? Ты им разболтал?
— Я их видел так же, как и ты, впервые. Ну, почти всех. С Яной мы вчера пили кофе – мне же нужно было хотя бы предварительно узнать о них.
— Кофе, значит, пили… Только узнали в результате они о нас, а не наоборот.
— Да я клянусь, я ничего ей не рассказывал. И выпили мы немного.
— Кофе?
— Не только…
— И дальше…
— Да. Но я повторяю: я ей ничего не рассказывал.
— Что-то ты ей всё равно рассказал. А таким, как она, больше и не требуется. Аналитический ум позволяет правильно задать вопросы, а Интернет – найти ответы. Похоже, они нам сегодня мягко и ненавязчиво намекнули, что они будут полезнее, как друзья, чем как враги.
— Не парься.
— Я не парюсь. Ну и?
— Кстати, если ты не против, я бы пригласил её с нами вечером.
— Ты уже позаботился, чтобы я был не против…. Но они ведь реально ненормальные! Ну вот с чего они взяли, что мир рушится? Мир уже последние пару тысяч лет рушится. Всю историю находились какие-нибудь пророки, которые пугали апокалипсисом. И что? Никакого апокалипсиса.
— Но ведь ты же смотришь по сторонам. Более того: ты внутри этой экономики. Ты не видишь, что всё – падают обороты, падает кредитное плечо, все параметры? И вариантов нет, чтобы вылезти из этой задницы, точек роста нет! От слова совсем!
— Наша компания – как раз точка роста. Мы создаём новую экономическую реальность, помнишь? Ты же мне все уши прожужжал про то, что 3-де принтер отменяет машинное производство, и полностью переворачивает экономику.
— Я и сейчас могу это повторить. И сегодняшняя сделка говорит, что мы на правильном пути. Но тебе не кажется, что мы уперлись в естественный экономический барьер?
— В каком смысле?
— Ну вот почему нам так важно выйти в Европу? Не потому ли, что расти в России нам уже некуда? А ведь технология позволяет нам действительно отменить машинное производство. Тем более в условиях кризиса и роста цен на ресурсы – амортизация наших принтеров намного дешевле, чем станков у крупных производителей. Опять же, возможность штучного и мелкосерийного производства. Да что я тебе рассказываю, сам всё знаешь. Но – не получается? Почему? А потому, что экономика так работает. Её иммунная система нас отторгает – потому что чувствует, что мы её убьём. Она капсулирует нас в узком сегменте рынка, и не даёт выйти из него.
— Но они-то что могут сделать? Эта кучка ненормальных?
— Они создают концепцию нового мира. И предполагают, что нынешний рухнет, причём скоро.
— Ну а я-то тут причём? Мне это зачем? Ты вообще понимаешь, что мы для них – классовый враг? Капиталисты и эти, как его, эксплуататоры? И обещать они нам могут что угодно. А после этой своей революции они нас первых к стенке поставят.
— Зачем?
— Зачем? Затем, что не должен один человек пользоваться плодами труда других. Собственность – это кража.
— И что? Ты останешься руководить фабрикой. Совет трудового коллектива по любому наймёт тебя – альтернативы нет. Без тебя компания встанет. К тому же – на тебя оформлены все патенты. Без них работать вообще не получится.
— А жить я буду в общежитии. По восемь человек в комнате.
— Да почему же? Никто у тебя жилье не отнимает.
— Это пока не отнимает. А потом кто-то решит, что я, как бывший эксплуататор, социалистическим предприятием управлять не должен, обвинят во вредительстве и шпионаже на китайскую разведку и – вперед, в лубянский подвал?
— Вот и надо быть ближе к власти, чтобы не допустить лубянских подвалов. Если хочешь, чтобы власть была правильная, народная, если знаешь, как надо – тебе и карты в руки. Отвергая – предлагай, предлагая – действуй.
— Ладно. Надо переспать с этой темой. Подготовь мне аналитическую справку и по этим ребятам, по их движению, интервью и статьи, если есть. Хочу понять, чем они дышат.
4.
Вечер проходил угарно. Громкая клубная музыка, коктейли и немного запретного действовали замечательно. Но в какой-то момент захотелось подышать воздухом, и они вчетвером вышли на улицу. Майская ночь была под стать дню. Асфальт с облегчением отдавал накопленное тепло, а лёгкий ветерок разносил его по улочкам.
Оказались на Чистопрудном. Шли по бульвару, разговаривая обо всём и ни о чём. Антон общался с Настей; девушка удивила его своей прагматичностью и интеллектом. Он начал чувствовать, что влюбляется. Мысли о жене, хоть и маячили на дальнем плане, но нисколько не мешали получать удовольствие сейчас. Сзади шли Василий с Яной. Со стороны, они выглядели бы забавно, если бы было кому это заметить: оживлённая беседа внезапно прерывалась жарким поцелуем, и, казалось, что вот-вот, и Василий завалит-таки Яну на газон. Яна, по всей видимости, тоже была бы не против такого развития событий.
Антон предложить найти какое-нибудь тихое место, и они оказались в «Вудстоке». Тихий блюз, пиво, неспешный разговор. Ведомые древним женским инстинктом, девушки парой удалились в туалет.
— Ну что? Она твоя, Антон!
— Нет. Я так не хочу. Да и, в конце концов, я женат.
— Когда тебя это останавливало?
— С Настей так не получится. Мне кажется, что я влюбился. И это опасно – для нас с Юлей. К тому же она слишком хороша – обязательно захочется повторить. А к тому, чтобы заводить любовницу, я не готов.
— Да и не должна быть любовница лучше жены… Понятно…. Да ладно, шучу я. Жаль, достанется девчонка негодяю какому-нибудь – а могла бы тебе достаться, а?
— Это спекуляция. Помимо всего прочего, она чудесный специалист, и будет гораздо полезнее в этом качестве.
— Ну и правильно. Подрастёт, тогда и…
— Всё ты опошляешь. А у тебя с Яной что? Ты её чуть не отдул прямо на газоне!
— И она была не против.
— Ясное дело. О чём вы с ней так спорили?
— Да не спорили мы. Просто она мне эмоционально рассказывала о своих идеях.
— Интересная девушка. Надо будет пригласить её в офис, встретиться, так сказать, в официальной обстановке.
— Она не пойдёт. Конспирация.
— Не конспирация, а зашквар! – сказала подошедшая Яна. – Чего от вас конспирироваться? А вот зашквар – это да. Кто увидит, да ещё сфоткает – позор на всю жизнь.
— Ну зачем же так? В конце концов, это вы на нас вышли; значит, мы вам нужны. Так что – если желаете продолжить общение, то в следующий раз встречаемся у нас в офисе. Так и передайте своим товарищам.
Антон подпустил холода почти сознательно. По правде говоря, он несколько притомился под утро: всё-таки уже не двадцать лет. И его просто бесило в самом себе, что он совершенно не думает о жене. Он старался даже вызвать у себя муки совести – но безрезультатно.
Он вызвал такси и повёз Настю домой. По дороге она вдруг сжала его руку и прильнула к нему, явно ожидая ответных действий. Но Антон решил проявить твёрдость в своих намерениях. Он приобнял Настю, положив её голову себе на плечо: очень нежно, но не давая возможности поцелуя. Настя всё поняла моментально – Антон понял это по её, почти неслышному, вздоху.
— А зачем ты так… с ней?
— С Яной? Не знаю. Думаешь, зря?
— Это зависит от того, зачем ты это сделал. Так зачем же?
— Ну, если логически – определить правила игры.
— А почему именно в такой момент?
— А чем момент нехорош? Всё равно пора было уже расходиться.
— Тоже верно. – Она опять прильнула к нему.
Антон как будто читал её мысли: вернее, даже не мысли, а какой-то сумбур из обрывков чувствований, желаний, воспоминаний и планов на будущее. Она порывалась сказать ему что-то, что содержало бы в себе надежду… или намёк на надежду. И никак не могла сформулировать – потому что толком не знала, что именно хочет сказать. Он сжал её руку, показывая, что разделяет её смутные ощущения. Она отстранилась и посмотрела на него с благодарностью.
Тем временем они подъехали к Настиному дому. Девушка вышла из машины, полусерьёзно наклонила головку, «до свиданья, Антон Валерьевич».
Антон строго кивнул в ответ.
5.
А всё-таки замечательное место – Московский Ипподром. С историей. Уголок буржуазности в сердце Страны Советов. Такие места в СССР были: дома моды, рестораны, яхт-клубы. Но даже среди всех этих заведений ипподром занимает особое место. Он был настоящим заповедником капитализма, как будто созданным специально для «Мосфильма». Сколько «нечистых на руку дельцов» и «разного рода прожигателей жизни» поймали советские сыщики на Московском Ипподроме!
С приходом новых времён Ипподром захирел ненадолго, но затем его спасла внезапная любовь Царя Бориса к лошадям. Поговаривали, правда, что царю, что живая лошадь, что деревянная – всё одно, и затея провести Кубок его имени принадлежала дочери Танечке. Позже ушлые журналюги раскопали, что Татьяна любила лошадей отнюдь небескорыстно – но это уже совсем другая история.
Итак, Ипподром.
Юля – в потрясающем платье от Миссони, скромное колье от Булгари, босоножки Касадеи, бокал Мартини, белозубая улыбка, синие-синие, как море, глаза, зовущие губы. Жена как будто почувствовала, о чём он думает и стрельнула глазами утвердительно. Но где? Для тех, кто «в курсе» – не проблема. Антон подозвал стюарда и поинтересовался насчёт комнаты. Затем подозвал жену, и они направились в подтрибунное помещение.
Стюард повёл их каким-то сложным маршрутом; насколько помнилось Антону, комнаты были ближе. Как будто услышав его сомнения, стюард произнёс: «У нас ремонт кое-где. Поэтому приходится идти этой дорогой».
По дороге жена вдруг шепнула Антону, что хочет в туалет, причём давно, и когда они уже придут. Он попытался успокоить её, но она вдруг затеяла истерику и убежала куда-то во тьму, в боковой коридор. Он попросил стюарда немного погодить, и пошёл за ней.
Через какое-то время он набрёл на дверь. Проклятье! Юля, видимо, захлопнула её за собой. Сзади подошёл стюард и сказал, чтобы гость не волновался – эта дверь ведёт к выходу, так что жена не заблудится.
Они продолжили путь, хотя и поиск комнаты утратил всякий смысл. Артём чувствовал раздражение. В последнее время жена стала просто истеричкой. Возможно, она догадывается о его походах «налево»?
Подспудно ему казалось, что Юля чувствует появление в его жизни Насти. Да, хотя бы самому себе нужно признаться – Настя вошла в его жизнь. И факт отсутствия между ними сексуальных отношений ничего не значил. Впрочем, ему порой казалось, что его отношения с Настей сексуальны всегда; даже когда они не касались друг друга, между ними пробегали не то что искры – шаровые молнии!
Но формально он не изменял жене. Более того: с появлением в его жизни Насти он вообще перестал смотреть на других женщин. Ему почему-то стала казаться недостойной даже сама мысль о сексе на одну ночь. Так что Юля могла бы даже быть благодарной Насте за верность мужа. Тем более что жену своим вниманием Антон не обходил, исполняя супружеский долг регулярно и даже чаще.
О будущем Антон не думал. Смутно в его голове появлялись иногда мысли, что Настя, когда повзрослеет, может стать его спутницей жизни. Но он не брал эти мысли в голову. Иногда, под веществами, ему представлялось, что с женой что-то случилось: съела акула или попала под машину. Ему хотелось для любимой (всё ещё) супруги быстрой смерти – она её заслужила. Вот тогда сомнений не будет и препятствий не останется. На трезвую голову Антон не позволял себе думать о подобных вариантах. И ситуация оставалась открытой. Для Антона, с его природным прагматизмом, подобное было невыносимо. Но и принять решение он не мог, оставляя этот груз себе будущему.
Наконец вышли на свет. К Антону подбежал стюард и попросил проследовать с ним. Антон не возражал, только оглянулся, нет ли где жены. И вдруг – навстречу выходит Яна.
— Вас можно поздравить, Антон Валерьевич?
— С чем же?
— Ваш Пегас вновь победил!
— Да, это действительно радостная новость. Я, к сожалению, пропустил финальный забег…. А вы как… здесь?
— Что, не по рангу? Вы думаете, что мне здесь не место?
— Отчего же…. Но, в общем, да, действительно, я так думаю.
— Типичный буржуй. И вы ещё спрашиваете, откуда берётся классовая ненависть.
— Нет, но правда. Я – да, согласен, буржуй. А Вы-то что здесь делаете?
— А я – агент в тылу врага. Провожу спецоперацию. По устранению важного вражеского офицера. Нет, не Вас, не волнуйтесь! – Она посмотрела на удивлённое лицо Антона и рассмеялась. – На Вас у нас другие планы.
— Надеюсь, вы найдёте нужным поставить меня в известность о них, хотя бы в общих чертах.
— Ну, мы же с Вами планировали встречу. Вы настаиваете на том, чтобы она прошла на Вашей территории. Ваш помпезный офис исключается. Как же быть? Может быть, встретимся на «Кропоткинской»?
— Встретимся непременно, Яна. Всего хорошего.
Антон отошёл на несколько метров, принимая поздравления и отшучиваясь. На понятном только узкому кругу языке жестов он передал начальнику своей охраны указание незаметно «взять» Яну и переместить в фургон сопровождения.
Выйдя к машине, он передал короткое указание охраннику. Тот кивнул и ушёл. Антон сел в свою машину.
Он был раздражён. Как? Откуда эта рыжая сучка знает про «Кропоткинскую»? Он взял трубку телефона и набрал номер Василия. Коротко потребовал от напарника срочно приехать в штаб.
О штабе знали считанные единицы. Двухэтажный особняк, несколько в глубине одного из переулков в центре Москвы. Небольшое, судя по внешнему виду, административное, здание. Неприметная табличка, надпись на которой не разглядеть от ограды.
У «Несса», как и положено кентавру, было два сердца – и второе находилось именно здесь. Малый конференц-зал, для особо избранных партнёров. Мощная серверная. Дата-центр, в который стекалось огромное количество данных из самых разных источников. Эти данные обрабатывались здесь же. Когда-то один компьютерный гений убедил Антона в важности работы с информацией, составил список оборудования (от цен глаза лезли на лоб) и написал программное обеспечение для него. Антону удалось убедить Василия в том, что имеет смысл потратить на это всю первую прибыль, а потом – ещё и ещё. Это затормозило их развитие на полгода минимум. Но уже через год вложение дало результат: точная аналитика позволила компании уверенно следовать по волнам кризисов, сделав её в короткие сроки признанным лидером отрасли.
Но даже в префектуре никто не подозревал, что этот неприметный особняк – настоящий айсберг. Помимо двух надземных, у здания было ещё четыре подземных этажа. Первый из них – обычные подсобные помещения; второй – силовая установка. Энергетик наверняка обратил бы внимание на то, что установка не просто покрывает энергетические потребности здания, но и может спокойно снабжать электричеством целый район города. Но на самом деле её, разве что с небольшим избытком, хватало на обслуживания двух, самых нижних этажей.
Тут располагалась секретная лаборатория, о которой знали только напарники, тот самый программер Сергей, исполняющий функции коменданта здания и начальника лаборатории, и его подчинённый – ещё один сумасшедший, считавший себя аватарой Ломоносова. Между тем, подобные претензии имели основания. Круг знаний и интересов Михайлы Василича, как он просил себя называть, был поистине необъятен. Его трудом и интеллектом создавались новые полимеры для 3d-печати, с теми свойствами, которые были нужны напарникам. Иногда материал получался нестабильным, иногда – чрезмерно дорогим. Но решение находилось непременно. Казалось, для Михаила Васильевича не было невозможного.
Однажды, засидевшись допоздна в штабе, Антон вдруг обнаружил, что Михаил Васильевич исчез. Но на следующий день он, как ни в чём не бывало, появился на работе. Антон не решился спрашивать у учёного, где тот был. В конце концов, если на тебя работает Калиостро – к чему его спугивать?
Продолжение следует
Валерий Дмитрук. Налево пойдёшь — коня потеряешь (ч.2): 2 комментария