Культура Реакции и пролетарский иммунитет

В XXI веке существует три основных подхода к культуре: прогрессивно-утилитарный (социалистический), «безыдейный» (на самом деле чисто буржуазный) и консервативно-утилитарный (реакционно-религиозно-фашистский). Вроде бы простая и понятная градация, из которой легко можно понять, что для освободительного движения рабочего класса более полезно, а что совсем вредно или вредно не в такой огромной степени.

Однако многие товарищи всё равно продолжают страшно путаться в ней и порой поддерживают совершенно ложные идеи и постулаты только потому, что в них есть знакомые слова или термины.

В последние годы со стороны органов государственной власти и отдельных высших сановников довольно часто приходится слышать довольно резкую критику теории «искусства ради искусства», творчества ради веселья или удовольствия, которая особенно сильно была популярна в нашей стране в начале нового века. Сейчас заиграли совершенно иные краски. Всё больший и больший упор делается на социально-морализаторский аспект культурной работы, на воспитательную и поучительную (а иногда даже на идеологическую) функцию искусства.

Можно подумать, что это какой-то парадокс. Почему наше государство, защищающее священные принципы рыночной экономики и частной собственности, вместо безудержного эклектизма и разнообразия стилей и сюжетов решило сделать ставку на практический утилитаризм? Неужели мы вновь возвращаемся в раннее советское прошлое, где главной целью искусства было оказание содействия в строительстве социалистического общества через культивирование идей патриотизма (классового!), справедливости, коллективизма и гуманизма? Неужели власть наконец-то отказалась от губительного курса либерального капитализма?

Многие сторонники «свободного» рынка (с величайшей скорбью) и даже некоторые люди левых взглядов (с огромной радостью) без раздумий ответят на этот вопрос утвердительно. Они будут тысячу раз ошибаться. Но почему?

Причина такого образа мышления покоится на той иллюзии, которая на протяжении десятилетий (сначала бессознательно, а с 90-х годов намерено) постепенно складывалась в умах наших граждан. Её суть заключается в том, что утилитарно-идеологический подход к искусству стал синонимом социализма. Из этой же предпосылки следует, что эстетически-развлекательная теория культуры стала равнозначной капитализму. Именно эта ложная система (дихотомия, — прим. Д.Ч.) и вызывает сегодня у многих тысяч людей противоречия и головные боли.

Реальность же оказывается гораздо сложнее. Социально-воспитательный подход к творчеству может быть присущ как пролетарскому строю, так и буржуазному обществу. Класс капиталистов всегда может выбрать, что ему выгоднее в данный исторический момент: дурачить массы при помощи пошлой мещанской комедии или воспитывать их в духе реакционной драмы. Этот выбор даже обусловлен особым историческим законом, который можно было бы определить примерно так: «чем ближе капиталистический класс к своей гибели, чем больший упор он старается делать на распространение идеологического искусства среди иных классов».

Естественно, что такой консервативный утилитаризм, воспевающий ханжескую и лицемерную мораль, подпитанный национализмом, религией, культом порядка и законности, верноподданничества и раболепия, не будет иметь ничего общего с утилитаризмом прогрессивным, призывающим бороться за прогресс общества, против косности и догматизма, за общество, в котором свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех.

Даже одинаковые слова вроде «патриотизма», «морали», «справедливости» будут иметь в двух разных случаях совершенно разную семантику. Даже «антикапитализм», критика скряжничества классического либерализма, призыв к нестяжательству и спартанскому духу не должны вводить нас в заблуждение.

Карл Маркс когда-то очень метко сказал о Бакунине:

Клеймит западноевропейскую буржуазию в том тоне, в котором московиты-оптимисты обычно нападают на западную цивилизацию, чтобы скрыть своё собственное варварство.

Путь нашего государственного социально-критического искусства поразительным образом напоминает подобные пассажи со стороны Михаила Александровича.

Мы должны помнить, что за всеми подобными фразами лежат определённые экономические интересы, интересы отдельных классовых групп, мечтающих сохранить свои баснословные прибыли. Мы не должны бросаться на отдельные слова, которые очень часто могут просто являться хитрой приманкой на удочке российской реакции. Порой эти фразы правых моралистов являются настолько хитрыми, что даже господство услаждающего «искусства ради искусства» при капитализме для пролетариата становится более выгодным. Вредный и сладкий лимонад приятнее пить, чем ужасный квас с примесью уксуса.

Наиболее чётко получилось выразить эту мысль у нашего великого литературного критика Анатолия Луначарского:

Буржуазия одержима страхом перед революцией. И вот она хотела бы заставить массы и молодежь вернуться к той или другой старой религии или религии, специально изготовленной, под сень какого–нибудь идеализма, который оправдал бы современный социальный строй иррациональными аргументами, так как разум сделать этого не может. Под влиянием этих–то политически утилитарных целей буржуазии, которые развертываются с часа на час на наших глазах, теории искусства идеологически начинают побеждать формализм. Но, присмотревшись ближе ко всем этим идеологическим течениям, вы замечаете, что они питают особенный интерес именно к Средним векам. Только оттуда заимствуют примеры для того, чтобы доказать верность новых теорий. Конечно, победа идеологической эстетики над эстетикой формальной была бы большим прогрессом, если бы она не совершалась в условиях, которые показывают явную тенденцию толкнуть искусство на службу более реакционной пропаганде».

(Из работы «Новые течения в теории искусства в Западной Европе и марксизм»)

Нельзя путать причину со следствием. Сначала рабочему классу необходимо взять в свои руки всю полноту государственной власти, а уже потом на этом самом государственном уровне закреплять утилитарно-идеологические принципы, которые будут стремительно толкать общественное развитие из царства необходимости в царство свободы.

Если же мы будем подталкивать буржуазию к повсеместному введению её реакционной утилитарной идеологии, руководствуясь лишь словом «утилитарность» или абстрактным понятием «идеология», то наше освободительное дело с каждым годом будет только хиреть.

Иного подхода к этому вопросу не существует.

Роман Галенкин, ЛКСМ

От редакции: Верно звучит фраза «будем подталкивать», хотя сейчас это и подталкивание к собственному закабалению. Социальный запрос, даже «социальный заказ» (ещё недавно критиковавшийся как пережиток социализма и тоталитаризма оракулами новорусской буржуазной культуры) — формируется внизу, как раз в деклассированной и пролетарской массе, как правило далёкой от классового самосознания. Первичный, ещё без православной позолоты, консерватизм, как ни странно, там и гнездится — как простейший инстинкт самосохранения перенесённый в надстройку, далёкий конечно даже от мысли о саморазвитии, о «царстве свободы».

Зачем свободы? Свободы опасны! Ведь (а вот тут подхватывает мысль пролетариата уже доминирующая над ним и в области самосознания буржуазия) это свободы «западного» типа, это ведь наверняка какая-нибудь непотребщина и ЛГБТ. Таким образом, едва возникнув именно как классовый позыв (а инстинктивная, «натуральная» идея-то тут здоровая: не потерять собственную численность и укрепиться как хотя бы класс-в-себе), консерватизм тотчас начинает работать не на пролетариат даже как массу (о классовом интересе тут говорить рано), а на эксплуататоров пролетариата. Свобода невыгодна, выгодно рабство, свобода чужда (сюда добавляется обычно ссылка на национальные традиции) — проповедуется покорность духовная, моральное вместо нравственного.

Конечно, говорить о сугубо пролетарской культуре сейчас было бы смешно — в то время, как новорусская буржуазия, как раз страдавшая всеми через Госдуру осуждёнными и ограниченными сейчас пороками, подминает остатки советских свобод — свобод общегражданских, а не элитарных (эти, напротив, только увеличатся в узком кругу). В то время, как остатки советских, завоёванных почти веком мирного строительства социализма, свобод — уходят в прошлое, уступая место платным услугам, то есть фактически вместо своих корней и ростков оставляя нам рубцы финансового ценза, монетизации доступа к саморазвитию… Но тем-то и сильна, и живуча пролетарская (контр)культура даже в недрах буржуазного реванша, что диалектически она никогда не является только пролетарской по происхождению, она может на время «переселяться» в отдельных «носителей» за пределами класса. Либо же, напротив, не считавшие себя пролетариями представители общественной серёдки или прослойки — пролетаризируются с такой скоростью, что начинают в чистом виде объективировать пролетарскую повестку. Так было и в начале нулевых, и в начале десятых.

Стили, как и подход к искусству, — развиваются либо же деградируют вместе с обществом, как известно. В вакууме не существуют. Потому любое кажущееся искусством для искусства — выражает позицию класса, служит классу, а иногда (как в конце 1980-х) выражает процесс деградации, «искания» деклассированного элемента. И, напротив, то что пытаются сейчас изобрести реакционеры путинского пула вместо соцреализма — есть, как правило, продажа настроений одного класса в удобоваримом ему виде. Не одному, правящему, так другому — угнетённому. Вот эту схему стоит даже зарисовать. Продажа — двусторонний акт, и этот «обменник» работает бесперебойно, круглосуточно. Пролетариат продолжит не только терять свои рабочие места и свободы (завоёванные всеми республиками СССР вместе в предыдущем веке, в предыдущем бою труда с капиталом), но и мыслить буржуазными категориями и целыми образами, пока не осознает себя отдельной от буржуазии Силой. С ощущения силы, с собственной точки отсчёта и первичной понимающей аудитории, а затем уже с понимания и адресации созидающему Большинству — начинается и пролетарское творчество.

К примеру, на гребне революционно-майданных (они были именно такими) настроений в 2012-13 годах в России появлялись замечательно самобытные авторы-исполнители, вроде бы из либеральной среды, но поющие о доле нового пролетариата. Появилась даже группа «Пролетарий», которую основал мой старый товарищ (мы играли вместе в «Безумном Пьеро», саксофонистом был Артур Смольянинов, его единоутробный брат) Антон Николаев. Поначалу его песнопения казались каким-то диким декадансом (вполне отражавшим самосознание наличного пролетария), но с временем формулировки и звукоформы упростились. Точно так же именно в тот период стали выступать перед бастующими против «Платона» (ещё один проект силовигархии по самообеспечению через поборы) дальнобойщиками товарищи из «Аркадия Коца». Это я бы назвал удачным дрейфом из либерализма в пролетарскую субкультуру (пока — именно «суб»). Поскольку помимо «под»-культуры, должна образовываться, возвышаться и культура. Иначе в этой сфере классовая борьба будет проиграна: пролетариат либо станет новым гегемоном, и тогда революция логично станет в повестку дня, либо останется рабом всего буржуазного (а консерватизм или либерализм это — не суть).

Что же генерирует культура вполне даже либеральная («вниз» не дрейфующая, буржуазная, довольная порядком вещей и правящим режимом) в период нынешней бурной реакции? А вот все фотоиллюстрации выше и ниже оттуда, с выставки «Похоронное дело 2022» — это такое «искусство», которое задаёт вполне в пост- или даже метамодернистском духе новые нормы. Ненавязчиво — но очень созвучно в широком смысле процессу могилизации. Привыкайте: лежать в гробу это прикольно! Не нужно стресса, не надо сопротивляться неизбежному, не надо ради сограждан и всего человечества отвоёвывать (что как раз в ХХ веке и делали советские учёные, начиная с Богданова, открывшего переливание крови) у смерти десятилетия — здравоохранением, здоровым образом жизни и устремлением в светлое будущее. Смиритесь и… делайте ваши заказы!..

Дмитрий Чёрный, ведущий РАДРЕАЛа.ру