Нет-нет, совсем не о войне, совсем не о запретном. Но вот приходит то один, то другой дяденька (назовём второго Блиноликий) и говорит: «с сегодняшнего дня эта часть тебя перестаёт быть частью тебя». Были у тебя как гражданина твоей страны – заводы, бесплатное высшее образование, здравоохранение, символические тарифы на ЖКУ… Теперь не будет этого всего, будешь платить за всё и работать для этого в три пота — я так решил, говорил первый дяденька, это мой указ, исполняй его или будешь в тюрьме, а не просто в нищете и бессмыслице.
Он постоянно приходит и забирает. Сперва забирал заводы – но это вроде бы было неощутимо. Ты-то маленький, а заводы огромные – им Хозяин нужен, Один. Это началось ещё при другом дяденьке, при Ледовласом, но удесятерилось при Блиноликом. Заводы перестали тобой контролироваться на общих правах – и потому многие перестали существовать вовсе. Хозяин решил, что ему выгоднее продать завод на металлолом, имеет право по новым правилам. Семьдесят с гаком тысяч заводов – только за два срока Блиноликого и один срок Тосканского! Даже больше, но не это важно – цифры никого уже не пугают. Просто привыкли: не наше, не нам и судить. Такая покорность нравилась Блиноликому.
Потом Блиноликий решил ампутировать у нас праздник – День Революции. Не нравился мятежный праздник ему, забрал и его. Имеет право – он главный и бессменный. А революция и стабилизация – две вещи несовместные.
У податливого народа и отбирать оказалось приятно: едва взошедши на новый срок, Блиноликий решил попробовать на вкус новое блюдо, года жизни подвластных «отстричь», разом у миллионов. Обеспеченные пенсией годы – раз, и забрал. И ещё попросил отнестись к этой ампутации с пониманием. Ну, заводы же стерпели, когда забирали – под предлогом наличия у нас ваучеров и задаром доставшихся квартир (даже кооперативных). Так тут – уже итоги работы на заводах, менее материальное явление. Ну, подольше поработаешь теперь, здоровее будешь. Казаки даже сплясали от такого нежданного счастья: любо! Ну, до пенсии не доживёшь – то есть вовремя умерев, подаришь её знати Блиноликого, чтобы ей веселее гулялось на их яхтах и заграницах, на их Рублёвке…
Подудев в старинные зю-чайники пару раз против этой ампутации, граждане империи Блиноликого – вновь стерпели, понижая тем самым порог терпимости. В конце концов – это когда ещё будет! «До зимы ещё далеко!» До этих лет дожить надо, а чтобы дожить, надо вести себя тихо, не гневить Блиноликого. Время – хотя бы время, пусть и частично ампутированной, но всё же жизни, — вот что, наверное, недоступно Блиноликому, надеялись подвластные…
Но он тоже думал о времени! О своём времени на троне. А срок его-то подходил уже к концу – все отмеренные прежней конституцией, конституцией Ледовласого сроки. И тогда он решил изменить закон, то есть самый основной закон, эту конституцию – чтобы править пожизненно. Ну, раз так подвластным это нравится, и ампутации их не смущают, значит надо править дальше! Кто, если не я? У вас убыло – заработанных вами пенсионных лет, — у него прибыло в эквиваленте времени.
Чтобы переписать под видом плебисцита конституцию под себя, выдал по десять тысяч нефтерублей для мотивации проголосовать электорально-активным гражданам, и стал править дальше. Дёшево купил, как потом отчитался перед помощниками – казне недорого обошёлся такой подкуп масс.
Его смущали проклятия в свой адрес, несущиеся по созданному им же поводу – с Юго-Востока, его звали прийти и спасти, почти молились на него. Там действительно было плохо, но не так плохо, как хотелось бы ему. А повод для новой ампутации сложился вполне достойный – и тогда-то он велел считать не существующей частью то, что было нам всем родиной. Да, родиной теперь лежащей за границей, но вполне ещё с общей нервной системой, ощущающей боль, — живой родиной. Он стал уверенно её отделять от нас. Гасить во всех смыслах.
Велел не переживать – ему же виднее, что, как и когда ампутировать. Не ваша часть, не ваши и проблемы. Да, вашего у вас становится всё меньше, но такова планида терпеливых. Зато появились «новые территории», шахты и электростанции у них, рублёвских неприкасаемых – чьё лично-физическое время никак не связано с реформами, с убавлением пенсионного возраста. Время-деньги этих господ не измеряется зарплатами и лопатами на три метра вниз. Они живут вне досягаемости ими же поддержанной, в их интересах проводимой, спецампутации.
Не смотрите туда, где происходит ампутация, велел Блиноликий – наркоз патриотизма вперемешку с терпением может не действовать, если вглядываться в подробности ампутации. Но в целом – вам всего-то надо научиться не чувствовать этой частью холода, темноты и боли. И повод, опять же, симптомы – были, только вот ампутация не лучший способ лечения, и симптомы были слабоваты для таких мер. Впрочем, цели спецампутации будут достигнуты, сказал Блиноликий, то есть терпеть надо научиться долго, очень долго.
И тут у терпеливых возникла, когда наркоз стал отпускать, такая мысль. Ведь ампутации явно на этом не прекратятся. Что, если дающая нефтегазовую силу Блиноликому Сибирь, то есть Восток уже Средний и Дальний, решит обособиться, независимости потребовать по примеру Юго-Востока? И ещё чтоб независимость эту сырьевая империя признала в Госдуре своей!
Все скважины – там. А зачем ему, Востоку, делиться с Западом – как с нахлебником вполне коллективным? Зачем, по чьим заветам так много ртов кормить? Времена-то не прежние, когда были общими заводы, бесплатными больницы и вузы, когда газ был нужен своей индустрии и экспортировался индустрии только соцлагеря… Раз каждый сам за себя и газом Китай кормим – так почему бы «старым территориям» не обрести суверенитет и не торговать с Китаем без западных посредников?
Так что – перестанет эта часть общего тела страны быть русским миром? Тотчас перестанет. Блиноликий сурово усмехнётся: ну какие они русские, посмотрите на них? Они и на русских-то не похожи, и яхт у них нет и часов дорогих, и монголоидное в глазах и скулах просматривается, русское с них легко стирается, татарское проглядывает. Их завоевали когда-то наши благородные предки, пытались принести туда русскую цивилизацию, но революция всё испортила. Зачем-то обнаружили там нефть с газом эти коммуняки, засланные к нам немецким генштабом, чтоб погубить русский мир, разрушить русскую государственность…
Так вот – нефть эта и газ нам же важнее всего этого нерусского населения, посмевшего самостоятельно проводить спецампутацию, самоотделение от русского мира? У них же там и воинские части, и ПВО, и авиация, и танки имеются – вдруг на нас, на Запад то есть, двинут? Нельзя же дожидаться такого – надо первым бить, и желательно один раз. Тут и плебисцита не нужно проводить, как на Юго-Востоке. Конечно, важнее нерусского населения скважины – как-никак коллективный Запад и индивидуальный Восток той нефтью с газом кормим, с того и живём. А нейтронная бомба может вполне аккуратно устранить нерусское мятежное население, чтобы скважины и трубопроводы остались, вахтовиков потом подвезём туда оперативно.
Всё же что-то хорошее было и в советский период – вот, нейтронная бомба и геологи советские, задаром открывшие будущей силовигархии столько личных богатств. Только население иногда мешает – так не лучше ли ампутировать его разом, а скважины все «освободить», как уже «освободили» шахты и электростанции для рублёвских приватизаторов на «новых территориях»? «Старые»-то они тем более наши. А народ там новый народится, долго ли.
Да запросто. И никто против не будет. Все же нахлебники Трубы – и я так решил, к тому же. Я же царь теперь, чтоб веселей жилось и размножалось тут вам. Цели этой спецампутации тоже будут достигнуты, не сомневайтесь. Нас ждёт успех.
Д.Ч.