«Русский Иван, как человек – ничто, а самое русское в нём – всё. Идея всё, государство всё, а человек – ничто».
А. Г. Дугин
Есть очень важный смысловой нюанс в словесных наборах, структурирующих общественное сознание «России». На-гора выдаются вершки, а корешки обычно оставляют в тени. Редко пишут столь откровенно, как в приведённой выше цитате из русского мыслителя Дугина.
Обычно «Иванам» прямо не сообщают, что они именно и являют это «ничто», а распоряжаться их ничтожными жизнями и телами будут владетели, представители этого самого государства, включая, к примеру, самого Дугина.
Впрочем, воспоминания о благодатном крепостничестве и полном распоряжении жизнями смердов давно и крепко укоренились в русской почве, и даже настоятельно требуют для себя подлинной легитимности. В этом отношении и война, и мобилизация — чем не кровавая барщина, у которой не слишком очевидной целью имеется приведение плебса к крепостной благодати?
И едва ли не с этой же целью уравнивается жизнь и смерть, ад и рай — у всякого рода «православствующих» борцов с «сатанизмом», где «сатанизм» — всего лишь указующее на врага слово, ведь песнопения православной пьяницы Цыгановой мешают одно с другим не случайно, а потому что ей и им и Люцифер — подходящий ангел, если подмахнет правой стороне:
«…Оркестранты войны для огня рождены
Для сражений без всяких идиллий
Где под крики Химер дирижёр Люцифер
Управляет полётом Валькирий…
Оркестранты войны не хотят тишины
Во Вальхаллу их путь в ярком свете
В небе только луна, в сердце только война
И безумное танго смерти…»
Бессодержательность крепостной, рабской жизни общества, где самой достойной частью её оказывается война, не может не поражать, как и неразвитость тех, кому адресованы эти собачьи завывания. Отсюда уже необходимым оказывается шаг последний: взять и умереть, а иначе говоря сдохнуть, ибо умирают люди, а безмыслие есть признак обратный человечности: «Мы все смертны, мы когда-нибудь из этого мира все уйдем. Это неизбежно. Вопрос в том, как мы жили. Ваш сын ушёл из жизни, выполнив свой долг, свою цель».
(Свою ли? Много ли в этой цели — было его личности, его чаяний, его мечты?! — прим. Д.Ч.)
Это заявил главарь этой своеобразной секты смерти, — при этом известно, что он лично умирать-подыхать не спешит, а даже как будто и оттягивает конец себе и ближнему своему кругу, вменяя рабам долженствование погибнуть-умереть («выполнив свой долг, свою цель») ради очень временного продолжения собственного существования. И адепты-зазывалы секты заранее выдают, что ад, что рай — им в принципе не важно, важно быть лучшими: «Кто-то попадёт в рай, а кто-то в ад, но в аду мы будем лучшими».
Что значит для них быть лучшими? Не имея другой цели, чем умереть по велению пахана.
Быть лучшими рабами? Да? С этим они справляются, и даже как будто ценят это в себе и прочих как бы людях, так что их пахан переборщил с уточнениями, когда сообщал подданным, что «Мы как мученики попадём в рай, а они просто сдохнут». Подданным, в итоге, уже наверняка все равно, куда они попадут, но «на миру и смерть красна», особенно если в жизни ничего человеческого не остается.
Даже и свой, так сказать, приплод они рассматривают со стороны общего смертоубийства, как лишний повод для него, вот и зеркало русского фашиствующего мещанства, Дугин-отец, сказал про Дугину-дочь следующее: «Она жила во имя победы и она погибла во имя победы. Нашей Русской Победы, нашей истины, нашего Православия, нашей страны, нашей державы».
Но ведь все эти словесные обороты всего лишь синонимы слову «смерть», ибо ничего другого в исторической пустоте «России» не найти, разве что необязательные заимствования, как это было у Дугина-с-бородой и у Дугиной-без-бороды: «Не смешение всех и вся — а у каждого своя культура. Вы приезжаете в Москву, а там русские. Русские идут, русские встают, русские спят, едят, водят хороводы на православных рейвах под берёзовый сок».
Культурка дугиных, цыгановых, путиных — и есть такой «рейв» под берёзовый сок и щи с водкой. Явление столь же бессмысленное как и «Жизнь за царя», когда смерть — это просто продолжение тяжёлой, бессмысленной и в прямом смысле скотской жизни, целящая ущербных и неразвитых смерть.
Так ведь и все эти рассказы с упованием на ядерную смерть планеты, разве не из того же тусклого источника лезут, когда жить незачем, а умирать лучше за компанию? Пустота, «Россия» и ничто вкупе с торжествующими павианами, и бодрый культ своей и чужой смерти. Так, возможно, 21-й век подводит черту под долгим трудом человеческой цивилизации, сворачивая и заколачивая ее в чёрную дыру по имени «Россия».
Товарищ Матяш, Союз Коммунистов
От редакции: Здесь, конечно, важно, принципиально важно добавить, о какой России, в каком её историческом явлении идёт речь. В строго хронологическом своём последнем явлении — в том самом, которое мало кому виделось из тех пиджачных товарищей (ещё товарищей!), что в 1990-м году летом, в день, который при Путине отмечается как «День России» (без СССР) объявляли о её суверенитете. Родилось это безумие из шутки писателя-деревенщика Распутина на Съезде народных депутатов СССР про то, что и Россия (РСФСР) может в ответ другим, прибалтийским и кавказским потенциальным беглецам, выйти из Союза. Дорого обошлась та шуточка 290 миллионам граждан СССР! Глупость и одновременно предательство всех остальных республик Союза — вот что такое на деле этот праздник. Позорнее дня придумать нельзя — а из него, вопреки отменённому 7 ноября, сотворили фетиш, причём даже оппозиционные, «болотные» демократы…
Лучшая иллюстрация к такой «Новой России», которую Медведев определил как «молодое государство — с 1991 года» — мордобой из «Сибирского цирюльника», когда очевидное физическое увечие, боль «простолюдин» воспринимает как праздничный подарок, потому что получен удар в коллективной своре, в Традиции, в русле «традиционных ценностей»! А традиция свята, потому кровавым ртом с выбитыми зубами он мямлит: «Фово-пффо!!!» (хорошо!) Вот такое антимаяковское «Хорошо!» — светоч, идеолог социального регресса Мигалков в своём фильме преподносит как готовую идеологему — гони их, государь, прямо из кадетских корпусов (где снимали «цирюльника» на ельцинские ассигнации), поскорее туда, в мордобой и членовредительство — и они скажут тебе спасибо!
Эта Россия, переманивающая из-под знамени пролетарского интернационализма граждан СССР под свой дурно пахнущий власовщиной и белогвардейщиной мононациональный стяг — ничего общего не имеет с первым на Земле пролетарским государством, первым отечеством пролетариата, синонимом или даже прозвищем в устах иностранцев которого стала Россия. Да, так по старой и новой памяти звали Союз для простоты понимания — и Черчилль, и многие недоброжелатели, а то и откровенные враги большевизма. И у них был свой резон такой редукции и ностальгии…
Но что было позволительно им — глупо для наследников именно интернационального социалистического братства народов, и именно Союза, поэтому всё, ныне бессильно потрясающее этой новой-старой идентичностью «русскомирянство» (как и прочие национал-сепаратизмы) и выглядит на фоне куда более высокой советской культуры, советской ойкумены, если угодно, — ссылкой в позапрошлое, каким-то монастырём, восстановленном на месте Моторно-тракторной станции (так реально и было в Оптиной пустыни). И конечно же для нынешней социал-регрессной власти нахождение тракторов в «святых местах» кажется дикостью и святотатством, неуместностью и дикарством, хотя для блага простых крестьян и рабочих куда важнее были МТС. И вся «Генеральная линия» (которую стоит посмотреть, чтобы понимать — из какой кулацко-поповской России волокли «железным конём» большевики крестьян в СССР).
Но куда более явный, в отличие от Ельцина, «царь православный» желает идейно руководить обществом, а не только повелевать судьбами в светском по конституции государстве — отсюда медленное, иногда даже трусливенькое, подспудное, изживание советской интернациональной (по сути — безграничной, ибо общество было открытым) идентичности дореволюционной «русскостью», хотя общество чисто объективно, наследно — это Советский народ. Его загонять в дореволюционные, монархические рамки — всё равно, что пытаться надеть одежду дошкольника на студента. Но именно этим заняты все эти «выкресты» последнего советского вузовского поколения, нащупавшие «золотую жилу» в идеологии социального регресса и угождающие крадущемуся сквозь всё это на трон новому царизму.
Д.Ч.