В последние пару лет есть ощущение какого-то устойчивого интереса к сектам в художественной литературе (от серьезной — до детектива, триллера и этакой фантастики ближнего прицела). Ну есть и есть, я как-то не задумывался не над тем даже отчего он, интерес этот. А тут вдруг всплыл вопрос: для чего все это? то значит написать роман про секту?
Ситуация примерно такая же, что и с антиутопией. Все принципиально иное, отличающееся от существующего, связывается с сумасшествием и тоталитаризмом. Секта (я говорю не о реальной, та страшна, а о литературной) — это такое пугало для обывателя. Есть у тебя новое мировоззрение — ты сектант, пропащий человек, тебя спасать надо. Вон, и Слёзкин подкрепил это многосотстраничным трудом про большевиков. По сути здесь обывательское мировоззрение, эдакий чёрный пиар против идейных инноваций. Поле идеологической борьбы под видом благих намерений. Не против сект, а против всякого мышления, всякого искания. Не думай альтернативно существующему порядку — это сектантство. Ибо всё разумное уже действительно, а революционное — значит, безумное, богопротивное и т.д.
В ленте пишут — «молодой критик». Я как-то отмечал туманность такого понятия. Молодой по летам? Да разве речь о биологическом возрасте? По стажу? Сомнительно. И всё же, какой критик является молодым? Да и есть ли у нас молодые в плане стажа? Лет по пять все уже, наверное, открутили. То есть, с опытом работы, и везде возьмут.
Однако есть одна закавыка, о которой вновь напомнили, хотя, вроде бы, уже отспорили и сошлись в выводе — «не имеет значения». Но нет, опять нужен диплом! Критик — это тот, у кого бумажка есть.
Гражданке Жучковой, напомнившей о том, что диплом имеет принципиальное значение, конечно, виднее. Ведь она эти дипломы раздает (за деньги, само собой) в форме чего-то вроде курсов повышения квалификации.
Вот как люди продвинуто думают, и совмещают интерес личный с общественным. Это и есть профессионализм высочайшего класса, потому что забесплатно работают только дураки и непрофессионалы, а профессионал себя ценит.
Тут следует еще раз напомнить, что почти вся литературная сфера, особенно писатели, у нас непрофессиональна, так как работает на общественных началах. Даже те, кто и вправду с дипломами.
Отсюда предложение иного свойства: определять профессионализм по факту трудоустройства. В связи с этим сделать обязательным для кующей кадры Жучковой критерий устройства выпускников курсов на достойную работу с хорошей оплатой. Да и вообще распространить это на все литкурсы и литмастерские.
Одно из проявлений деградации здравого смысла — требование издательств к авторам продвигать себя в сети. Интересно, существует ли подобное требование от пищевых и разных агропроизводств, к примеру, к фермерам-производителям исходного продукта (млеко, яйки)? Если бы автор продавал рукопись в издательство, то ему было бы по барабану, как там дальше ее будут уминать в книжку и продвигать.
А сейчас абсурдней вдвойне: и продажи нет, и пиар обязателен. Если автор может выйти к читателю напрямую, зачем ему издательство? С другой стороны, наличие громады подписчиков не доказывает, что они потратят на тебя хоть рубль. Это абсурд втройне уже получается. Но зато сколько шуму, сколько нового!
От редакции: Мне тут вспоминаются два (может, и три, но два по сути) разговора с Еленой Шубиной по телефону в 2011-м году. Иерархические системы (прежде всего в мЫшлении — а она-то, торговка эта, как раз верное дитя перестройки и «островка 90-х») — не сразу распознаются в диалоге, но всегда подразумеваются одной стороной диалога, даже в случае заведомого неравенства в нём. Шло как раз сватовство рукописи моего рассказа в романах «Верность и ревность» — задача была утилитарна. В итоге издало книгу родное ОГИ, и даже выдвинуло на «Большую книгу» 2012-го года, — но мне принципиально хотелось пообщаться с издательницей более тиражного (правда, вскоре вовсе в тираж вышедшего) коллеги по секте новых реалистов…
Сперва она с некоторой растерянностью и рассеянностью поговорила со мной: да, интересно, присылайте, почитаем, подумаем, в какую серию… Созвонившись месяца два спустя, я понял что ни черта она не читала и не планировала, — чему удивлён не был, «не первый год замужем». Однако базарная торговка сия решила как бы фундировать своё право не читать рукописи подобных самозвОнцев фразой: «вы как-то внезапно возникли, вам бы надо сперва по журналам попечататься«…
Вот это был аперкот! Я понимаю, что в списках литпремий она сквозь мощные линзы очков выискивает только своих авторов — но всё же не заметить в лонглисте (чёрт — лонг-глист, дассс) Нацбеста-2008 моей фамилии и имени она не могла. То есть это был уже вполне осознанный и даже идеологически объяснимый игнор — я и у либеральных издателей-то был «чужой среди своих», а тут ломится уже и вовсе «чувак, которого ни разу в журналах не печатали»!
Да печатали, конечно. Впрочем, если Шубина в этот раз поредкомендовала мне «Знамя» («я поспособствую!») — этим всё и сказано. Печатал-то Чёрного «Наш Современник»… Это, наверное, не считается. В общем, отлуп был красивым тот, забавным, потому и запомнился. А не пошёл бы ты… в «своё», которое давно не красное, «Знамя»?!
Стоит ли удивляться, что вырождение — причём стремительное, даже в масштабах новреализма (считайте сектой, но я продолжаю считать течением), — вырождение всей современной прозы, как бы его ни пытались прикрывать своими авторитетами то один, то другой главред или писатель, давно уже довело критиков до групповщины, о чём мы тут недавно писали, а писателей (точнее, их книги) до распродаж?
Вот где и почём нынче лежат все эти раскрученные либералами через свои премии снегирёвы, ганиевы и прочие многократные лауреаты…
Дмитрий Чёрный, писатель
Сергей Морозов. Кратким умом о длинных предметах: 1 комментарий