О, и здесь про солнце отечественной литературы с отдельными и легко изживаемыми пятнами! (читая интервью Водолазкина едроссовской «Культуре» с очень важным пояснением в заголовке «Писатель Евгений Водолазкин: читатель возвращается…», — прим. Д.Ч.) Пара вдохновляющих цитат. Сперва о худлите:
На мой взгляд, литература стала в целом глубже. Это не мое желание и мечты, а чистая статистика. Так называемый «жанр» стал проигрывать серьезной прозе. Тоже так называемой — это разделение очень условно. Детективы, фэнтези, лавбургеры снизили тиражи и потеряли в популярности, с гораздо большим интересом читатель берется за длинные романы. Это отрадно… Общий средний уровень литературы стал выше. А если говорить об общеизвестных или, как их называют, топовых именах, думаю, тут все на своих местах. Качество романов вполне соответствует их известности и премиям.
С последним даже и не поспоришь. Правда, здесь скорее надо подпустить минору, чем мажору. Но «литература стала глубже» — это такой бред!
Я вот задумался, а есть ли хоть одна мысль, которую я бы мог вынести из выходящего отечественного мусора?
Хоть что-то такое, благодаря чему закроешь книжку и подумаешь: «ну вот, хоть это вынес». Из отечественной книжки не выносится ничего и ничего не западает — мы ведь о глубинах…
И смешно слышать про упадок «жанра» в плане интереса к нему. Интерес есть, «жанра» нет, благодаря стараниям некоторых товарищей.
Что до длинных романов, то самые длинные сейчас в фэнтези. «Война и мир» рядом не стояла.
Ну и самое любимое, о критике. Какой она должна быть. Завет начинающим:
Критик — совсем не тот, кто ругает. В идеале это добрый человек, который помогает писателю. И если он делает свою работу с любовью, он — друг и советчик, а вовсе не супостат. Если он высказывается не с желанием кого-то обидеть и тем самым сделать себе имя, а чтобы отметить какую-то деталь, поворот, помочь раскрыть замысел, это очень полезно. Доброжелательный критик судит произведение по его законам, а для этого нужно их понимать — писатель ведь обычно знает, что он делает. Плохой критик имеет какие-то свои представления и делает выводы, исходя из них, другого мнения не допуская. Чаще всего это люди, которые не способны встать на точку зрения другого, дослушать, понять. Хороший критик может и поругать, но может и восхититься. Беда нынешнего времени вот в чем: теряется грань между профессиональным и непрофессиональным. Собственно, раньше мир был устроен по-другому. Писали право имеющие.
Про допуск к клавиатуре — это у него, кажется, постоянное. По логике этот тезис надобно оборотить против него.
Кто дал право поучать ему? Покажите мне этого человека.
А еще мне нравится стиль, тон. Нянечка в детском саду обращается к расшалившимся детишкам. Это называется «объяснить доступно». Где же «глубоко», о котором речь шла выше? Видимо, в том, что автор всегда прав. А критик, — да, друг и советчик писателя, душа-человек — помоет полы, вынесет мусор, приготовит обед, сбегает за пивом и сигаретами.
От редакции: И как специально, чтобы шумно спустить за Водолазкиным всё вышеизложенное, днём сегодня — дают на Бизнес-ФМ рейтинг. Чистую статистику дают. Причём и единственная фамилия в нём обнадёживающая нас, прозаиков, — нерусская. А рейтинг — читаемости того, что издают российские издательства. Топ-десятка. Сплошной нон-фикшн, но пусть не бодрятся худлитовцы смежных профессий — это и не о них. Психология популярного жанра, рецепты что пожрать, прочий одноразовый мусор книжных отделов супермаркетов. И лишь одна в этой десятке книга художественной «авторки» — Айн Рэнд. Вот так, господин Водолазкин, вот настолько «это отрадно»…
Прежде чем сказать важное (впрочем, эмоциональнее это было уже высказано минимум два раза за последний месяц), вспомню, как это выглядело у нас в «Литературной России» — чтобы понять, насколько шутка Сергея про «сбегать за пивом и сигаретами» попала в цель. Это вроде как закулиса — скажут «мои вчерашние подружки», которые нынче в такой солидности, что выпивать в былой простоте себе не позволяют. Но на то тут и сайт РАДРЕАЛ, то есть пространство радикальной откровенности даже в таких мелочах, чтобы закулисье демонстрировать. Критики мы там все были по мере явления произведений — работа такая. Своего не написал пока (хорошая проза пишется годами) — других критикуй, учись, крепни. Если вспомнить философское, кантовское определение критики — то именно определение это и есть, о-пределение, то есть установление пределов звучания произведения, акустики высказывания и т.д. Это вообще — не плюс, не минус, не похвала и не ругань, это геометрия. Показал границы точно, что вовремя восприняли читатели, взяв мысли критика на вооружение — значит, критик не промахнулся.
Так вот, критики с писателями выпивали. Захаживали к нам и новые, и старые реалисты. А вот когда кончалось ими принесённое, то за новым винцом (водку писатели и историки литературы не жалуют) в ближайший винный («Ароматный мир») через Цветной бульвар бегал ваш покорный. При забеге втором или третьем уже закупал и посигарнее курева какого-то — одна дрянь всегда другую к себе тянет… Пиво это могло быть только в редких случаях, летом. Есть у меня повесть «Наш Собутыльник» (в последнем сборнике малой прозы «Заповедное изведанное» вышла на бумаге, но есть и в Сети) — там об аналогичных симпозиумах в соседнем здании, с фамилиями, конечно же, оригинальными. Но про фамилии, заглядывавшие в кабинет Вячеслава Огрызко, пока и нечего рассказывать, — мало ими написано или совершено такого, что сделало их известными. Разве что Чуров — тот самый, бородательный, ЦИКовский (кстати, он пил одну минералочку, здоровье блюдёт — его лакей позаботился). Конечно, там решалось, кого воспоём, а кого не будем, иногда и в спорах решалось, что делает нам честь: хмельная демократия! Помню, как мне Огрызко, прямо как на уроке истории, доказывал, какой великий, выдающийся Колчак исследователь Арктики и какой Свердлов вор у трудового народа… В прямом диалоге критика с писателем решалось, под соответствующую сервировку. И не сомневаюсь я отчего-то, что на Хуторе Захара это же самое «направление современной критики» оформилось уже окончательно в классику «клинического реализма», в смысле, без недомолвок, по-мужски, конкретно. Банька, выпивка — а потом и рецензии Олега Демидова, Андрея Рудалёва, Колобородова. Никого не запамятовал? Что — о себе-то рецензии! Новых продвигать надо по сиренево-зелёной линии!.. Не для себя ж работаем — для родины…
Скучно это, конечно. Возвращаясь к Водолазкину — ну, видал сего скромника и «актуального» певца России без большевиков, — за одним столом жюри с Владимиром Толстым. Не как шпион — по роду той же самой литроссовской профдеятельности видал. Там же восседал и Варламов, Литинститута настоятель и писатель аналогичных книг, в той же серии Елены Шубиной. Советник по культуре Путина — и вот, уже вся готовая «культурка» рядышком, с «Ясной поляной» всё вполне и давным-давно ясно…
Так какой же может быть критика на фоне такой безобразно пошлой (эх, слабы словеса! а крепче тут не скажешь) групповщины и кумовства? Причём кумовства даже в самом прямом, родственно-зятьственном смысле, если вы знаете, в каком родстве находятся Владимир Толстой и любимец телеэкрана Путин-ТВ Сергей Шаргунов, например?.. Критика может быть только обличающей, беспощадной, как у Белинского о Гоголе, — от которой у Водолазкина, этого тишайшего певца социального регресса и монастырщины забубённой, икота сделается прямо в момент интервью. Вот услышит фамилию критика — и сразу заикает, чтоб на камеры, чтоб почти как в ресторации «Март» (где их до неприличия «Ясную поляну» я и лицезрел от стойки бара), на канапе уже и глаз не падал, а у Варламова капучино встал поперёк бородки.
Продали «за нефть, за джипы» (как пел Тимур Муцураев) мои собратья-новреалисты ту литературу, в которой и сами-то потоптались недолго, все эти «бунтари по возрасту». Попытались призывать общество к обновлению, к искренности и подвигу через революцию, — но ощутив неприятное трение о существующую «вертикаль» быстренько в неё и встроились, в проклятую. А с кем не бывает, «будет ещё и жопа с ручкой и ядрёная вошь»… Такой самодевальвации литераторам читатель (и собрат-писатель — тем более) не прощает. А когда в подобных сферах наблюдаются сезонные распродажи — то цены падают мгновенно и на всё остальное, «рынок падает», что с «нулевиками» и случилось. Вот так — если с моего насеста смотреть, и померла проза современности. Минимум в одном поколении померла — хотя для фотосессий кое-что осталось.
Если тема интересна, могу развить не в формате комментария. Мне есть, что тут понавспоминать и поразмусоливать мыслью…
Дмитрий Чёрный, ведущий РАДРЕАЛа.su
Сергей Морозов. Монастырьбургер вместо лавбургера?: 3 комментария